Античная литература значительно обогатила русскую и украинскую словесность. Она до сих пор остается источником идей, образов, сюжетов, мотивов для современных литератур. Все это стало возможным благодаря плеяде мастеров переводческого искусства, которые донесли до современников жемчужины латинской и древнегреческой литературы. Однако теоретические вопросы особенностей перевода произведений античной литературы не исследованы надлежащим образом и поэтому требуют разработки и осмысления. К таким вопросам относится и методика перевода басен Эзопа и Федра на русский и украинский язык.
Художественный перевод особенный, потому что у него есть свой творец, свой языковой материал и своя жизнь в языковой, литературной и социальной среде, отличающейся от среды подлинника. Художественный перевод порождается подлинником, зависит от него, но в то же время обладает относительной самостоятельностью. Причинами относительной эквивалентности художественного перевода подлиннику являются своеобразие восприятия оригинала переводчиком, разносистемность языков, различия социокультурной среды, индивидуальность переводчика, определяемая его художественным восприятием, талантом, своеобразием отбора языковых средств [2]. Поэтическая версия перевода должна воссоздавать художественное единство содержания и формы оригинала, воспроизводить его как живой и целостный поэтический организм, а не как мертвую фотокопию или безжизненную схему, сколь точной в деталях она бы ни была. Поэтический перевод предполагает включение переводного текста в живой литературный процесс, в культурную традицию и память литературы того языка, на который он осуществлен. Именно поэтические переводы порою способствуют полному стиранию граней между оригинальным и переводческим творчеством [3].
При переводе текстов дидактического характера важно учитывать также прагматический компонент, который представляет собой отношение между языковым выражением и участниками коммуникации – отправителем и получателем информации. В процессе перевода осуществляется прагматическая адаптация исходного текста, внесение определенных поправок на социально-культурные, психологические и иные различия между получателями оригинального и переводного текстов [1].
Таким образом, наиболее важным для нас является изучение макропереводческих особенностей воспроизведения басен Эзопа и Федра – исследование аналого-эквивалентных характеристик целостных тексов переводов. Уровень макроперевода составляют три фактора: тип высказывания (функциональный стиль), замысел автора, доработки переводчика [4]. Именно эти аспекты станут предметом исследования перевода басен Эзопа и Федра.
Источником басен Федра послужили произведения его предшественника Эзопа, – о чем свидетельствует «Пролог» к басням Федра: Aesopus auctor quam materiam repperit, // Hanc ego polivi versibus senariis. // Duplex libelli dos est: quod risum movet // Et quod prudenti vitam consilio monet. // Calumniari si quis autem voluerit, // Quod arbores loquantur, non tantum ferae, // Fictis iocari nos meminerit fabulis. Эзоп для басен подобрал предмет, а я // Отполировал стихами шестистопными. // Двойная в книжке польза: возбуждает смех // И учит жить разумными советами. // А если упрекнут меня за то, что здесь // Не только звери, а и деревья речь ведут, // Пусть вспомнят: это все — смешной лишь вымысел (Перевод М.Гаспарова). Таким образом, Федр, придерживаясь исторической справедливости и отдавая должное своему предшественнику, якобы не претендует на оригинальность своих произведений, но с другой стороны, он подвергает басни Эзопа значительной литературной обработке, что несомненно повлияло на развитие жанра басни.
И так, рассмотрим особенности перевода басен Эзопа и Федра в контексте макроперевода – передача выразительных средств функционального стиля, замысла автора, доработки переводчиков.
Для басен Эзопа характерен «простой, обыденный нарратив». Единственным выразительным художественным приемом басен есть аллегория. Лексика басен не имеет метафорической окраски, лишенная эмоционально-поэтического маркера. Произведения написаны прозой – короткие фабулы, которые несут глубокий идейный смысл. В целом же, повествовательная манера Эзопа близка к разговорному стилю. Вот, например, басня «Собака, несущая кусок мяса» (Собака с куском мяса).
Κύων κρέας φέρουσα
Κύων κρέας ἔχουσα ποταμὸν διέβαινε· θεασαμένη δὲ τὴν ἑαυτῆς σκιὰν κατὰ τοῦ ὕδατος, ὑπέλαβεν ἑτέραν κύνα εἶναι μεῖζον κρέας ἔχουσαν. Διόπερ ἀφεῖσα τὸ ἴδιον ὥρμησεν ὡς τὸ ἐκείνης ἀφαιρησομένη. Συνέβη δὲ αὐτῇ ἀμφοτέρων στερηθῆναι, τοῦ μὲν μὴ ἐφικομένῃ, διότι οὐδὲ ἦν, τοῦ δὲ, ὅτι ὑπὸ τοῦ ποταμοῦ παρεσύρη.
Πρὸς ἄνδρα πλεονέκτην ὁ λόγος εὔκαιρος.
Собака с куском мяса
Собака с куском мяса в зубах перебиралась через речку и увидела в воде свое отражение. Она решила, что это другая собака с куском побольше, бросила свое мясо и кинулась отбивать чужое. так и осталась она без того и без другого: одного не нашла, потому что его и не было, другое потеряла, потому что его унесла вода.
Басня направлена против человека жадного (Перевод М. Гаспарова).
Более поэтично выглядит латинский вариант этой басни в обработке Федра: автор вносит изменения в стиль, композицию, содержание, способ изложения, идейный смысл. Такой своеобразный подход к жанру басни, по нашему мнению, есть не что иное, как дань времени, ведь Федра (І век н.э.) и Эзопа (VI век до н.э.) отделяют шесть веков. І столетие н.э. – эпоха высокоразвитой, изысканной римской литературы. Эстетизм был преобладающим качеством художественной литературы в целом и поэзии в частности. Поэтому художественные доработки Федра сделали его басни соответствующими литературным традициям того времени.
Canis per fluvium carnem ferens
Amittit merito proprium qui alienum adpetit. // Canis per flumen carnem cum ferret natans, // Lympharum in speculo vidit simulacrum suum, // Aliamque praedam ab altero ferri putans // Eripere voluit; verum decepta aviditas // Et quem tenebat ore dimisit cibum, // Nec quem petebat potuit adeo adtingere. Льстясь на чужое, своего лишаешься. // Собака, с мясом через реку плывшая, // Свой образ в зеркале воды заметила. // Решив, что это пес с другой добычею, // Отбить хотела; но просчиталась жадная: // И упустила свой кусок, что в пасти был, // И не нашла того, на который зарилась (Перевод М. Гаспарова).
В первом стихе басни Федра изложена мораль в более поэтичной форме, нежели в Эзопа, к тому же в «федровской» интерпретации: Amittit merito proprium qui alienum adpetit = Πρὸς ἄνδρα πλεονέκτην ὁ λόγος εὔκαιρος. В Эзопа собака переходит, перебирается через реку (διέβαινε), а в Федра – переплывает (natans). В третьем стихе Федр употребляет эпитет для собаки (Lympharum – глупый), в то время как Эзоп про своего Пса говорит нейтрально. В пятом стихе автор вводит лирическое отступление verum decepta aviditas – однако, алчность вводит в заблуждение. У Федра мы не находим ремарки о том, что кусок, увиденный собакой, был больше, и что собака бросила свой кусок и т.п. Таким образом, Федр прибегает к значительным вольностям в своих произведениях.
Используя мотивы и сюжеты Эзопа, Федр создает фактически новые литературные произведения: а) придает произведениям поэтической формы (басни написаны ямбическим сенаром); б) вводит новые элементы в сюжеты: (своеобразно выписывает идею басни: Amittit merito proprium qui alienum adpetit. Льстясь на чужое, своего лишаешься (Canis per fluvium carnem ferens)); в эзоповской басне «Ворон и Лисица» Лисица несла мясо, а Федр «расщедрился» для Лисицы сыром; сохраняя сюжет и идею басни, Федр иногда меняет героев: в Эзопа Λύκος καὶ ἐρωδιός (Волк и Цапля), а в Федра Lupus et gruis (Волк и Журавль); в) речь Федра более выразительна и насыщена стилистически маркированной лексикой, Федр часто прибегает к детализации, воодушевляет героев, использует диалоги, сравним: ἐπῄνει αὐτὸν ὡς εὐμεγέθη τε καὶ καλόν, λέγουσα καὶ ὡς πρέπει αὐτῷ μάλιστα τῶν ὀρνέων βασιλεύειν, καὶ τοῦτο πάντως ἂν ἐγένετο, εἰ φωνὴν ἔχειν. И хвалит его (Ворона), что он важный и красивый, и что ему больше всего причитается быть царем над птицами, и все это было бы, епсли бы у него был голос. “O qui tuarum, corve, pennarum est nitor! // Quantum decoris corpore et vultu geris! // Si vocem haberes, nulla prior ales foret”. «Ах, ворон, как сияют твои перья! Как ты прекрасен лицом и телом. Если бы у тебя был голос, никто из пернатых тебя не превзошел бы».
Таким образом, басни Федра насыщены своеобразием структуры, стилистических средств, содержания, способом и манерой изложения. Это художественная «переработка» произведений предшественника, в которой очевидны кардинальные изменения в композиции и сюжете, в стилистике и версификации, в замене героев, что, безусловно, придает национального колорита в соответствии со вкусами, интересами и потребностями эпохи. В итоге, человечество получило новые литературные произведения, а жанр басни перешел на новую ступень развития. Такое количество изменений в манере письма, стиле изложения и авторских композиционных и сюжетных элементов свидетельствует о том, что басни Федра нельзя квалифицировать как «перевод» басен Эзопа.
В переводах русских и украинских писателей (М.Гаспарова, Ю Мушака, А.Белецкого) басни Эзопа не подверглись какой-либо значительной литературной обработке. В целом, стилистика произведений и манера изложения переводов максимально сближаются с текстами оригиналов.
Передача выразительных средств басен мало чем отличается от оригинала. Текст перевода в терминах современного переводоведения является «текстом-заимствованием» – практически дословное перенесение текста оригинала на язык перевода. Примером такого текста может служить следующая басня.
Βάτραχοι αἰτοῦντες βασιλέα
Βάτραχοι λυπούμενοι ἐπὶ τῇ ἑαυτῶν ἀναρχίᾳ πρέσβεις ἔπεμψαν πρὸς τὸν Δία, δεόμενοι βασιλέα αὐτοῖς παρασχεῖν. Ὁ δὲ συνιδὼν τὴν εὐήθειαν αὐτῶν ξύλον εἰς τὴν λίμνην καθῆκε. Καὶ οἱ βάτραχοι, τὸ μὲν πρῶτον καταπλαγέντες τὸν ψόφον, εἰς τὰ βάθη τῆς λίμνης ἐνέδυσαν. Ὕστερον δὲ, ὡς ἀκίνητον ἦν τὸ ξύλον, ἀναδύντες εἰς τοσοῦτον καταφρονήσεως ἦλθον ὡς ἐπιβαίνοντες αὐτῷ ἐπικαθέζεσθαι. Ἀναξιοπαθοῦντες δὲ τοιοῦτον ἔχειν βασιλέα, ἧκον ἐκ δευτέρου πρὸς τὸν Δία καὶ τοῦτον παρεκάλουν ἀλλάξαι αὐτοῖς τὸν ἄρχοντα· τὸν γὰρ πρῶτον λίαν εἶναι νωχελῆ. Καὶ ὁ Ζεὺς ἀγανακτήσας καθ‘ αὐτῶν ὕδρον αὐτοῖς ἔπεμψεν, ὑφ‘ οὗ συλλαμβανόμενοι κατησθίοντο.
Ὁ λόγος δηλοῖ ὅτι ἄμεινόν ἐστι νωθεῖς καὶ μὴ πονηροὺς ἔχειν ἄρχοντας ἢ ταρακτικοὺς καὶ κακούργους.
Лягушки, просящие царя
Лягушки страдали оттого, что не было у них крепкой власти, и отправили они к Зевсу послов с просьбой дать им царя. Увидел Зевс, какие они неразумные, и бросил им в болото деревянный чурбан. Сперва лягушки испугались шума и попрятались в самую глубь болота; но чурбан был неподвижен, и вот понемногу они осмелели настолько, что и вскакивали на него, и сидели на нем. Рассудив тогда, что ниже их достоинства иметь такого царя, они опять обратились к Зевсу и попросили переменить им правителя, потому что этот слишком уж ленив. Рассердился на них Зевс и послал им водяную змею, которая стала их хватать и пожирать.
Басня показывает, что правителей лучше иметь ленивых, чем беспокойных (Перевод М. Гаспарова).
Тексты перевода (как и тексты оригинала) близки к разговорному стилю: переводчики только изредка употребляют стилистически маркированную лексику: λύκος καταπιὼν ὀστοῦν περιῄει τὸν ἰασόμενον αὐτὸν ζητῶν / вовк проковтнув кістку і всюди шукав порятунку.; περιτυχὼν δὲ ἐρωδιῷ, τοῦτον παρεκάλει ἐπὶ μισθῷ τὸ ὀστοῦν ἐκβαλεῖν / встретилась ему цапля, и он стал сулить ей награду. А для перевода следующей фразы автор использовал прием антонимии ἐπὶ τῇ ἑαυτῶν ἀναρχίᾳ (из-за того, что у них была анархия) / не было у них крепкой власти.
Передача замысла автора средствами русского языка не вызывает трудностей ни в читателя во время ознакомления с басней через перевод, ни, очевидно, у самих переводчиков, которые, переводя текст максимально близко к оригиналу, сохраняли его идею и авторский замысел. Безусловно, с точки зрения теории интерпретации басни можно понимать по-разному. Но решением этой проблемы есть мораль, которая точно и прямо излагает идею басни. К тому же система и символика образов есть во многом сходной для многих индоевропейских народов: волк и лев символизирует зло и коварство, лиса – хитрость, обман, змея – подлость, зло, домашние животные – воплощение наивности, простоты. Интерпретация характеров героев басен не вызывает особых трудностей в читателя. Таким образом, произведения содержат локальные импликаты, которые легко эксплицируются в процессе рецепции произведения. Следовательно, переводчику не нужно вводить дополнительные средства экспликации содержания басен.
Доработки переводчиков ограничиваются изменениями в грамматической системе текста оригинала и текста перевода. В первом же предложении басни «Лягушки, просящие царя» наблюдаем замену партиципиальных форм личными формами глагола, замена простого предложения оригинала сложноподчиненным, замена деепричастия δεόμενοι существительным с просьбой: Βάτραχοι λυπούμενοι ἐπὶ τῇ ἑαυτῶν ἀναρχίᾳ πρέσβεις ἔπεμψαν πρὸς τὸν Δία, δεόμενοι βασιλέα αὐτοῖς παρασχεῖν. Максимально близко к оригиналу: Лягушки, обеспокоены (огорчены) через безвластие их (=у них, среди них) послали посланников к Зевсу, чтобы те просили Зевса дать им царя. Художественный перевод М. Гаспарова: Лягушки страдали оттого, что не было у них крепкой власти, и отправили они к Зевсу послов с просьбой дать им царя. Ряд замен, безусловно, можно продолжить, но мы не будем на этом останавливаться, поскольку это предмет исследования микроперевода.
Бросается в глаза еще один важный момент авторской доработки – стилистическая «безукоризненность» текстов перевода: все они отшлифованы в соответствии нормам русского или украинского языка. Однако назвать эти замены такими, что влияют на содержание, стиль или идею оригинального произведения нельзя.
Методика максимального сближения текста перевода с оригиналом имеет значительные плюсы, поскольку она сохраняет простоту изложения, что делает произведения Эзопа доступными широкому кругу читателей, а также отображает жанрово-стилистические и композиционные особенности басни того времени, что делает басню доступной для историко-литературного анализа специалистам, не владеющим древнегреческим языком.
Иначе обстоит дело с переводами басен Федра на русский и украинский язык. Очень ярко отображена стилистическая сторона текстов перевода. Переводчики не скупятся на выразительные средства, иногда превосходя в стилистике текст оригинала. Qui se laudari gaudet verbis subdolis // Fere dat poenas turpi paenitentia (Vulpes et Corvus). Кто любит слышать похвалы коварных уст (в оригинале менее категорично – хитрых слов), // Позорно тот, наказанный, раскается (М. Гаспарова). Кто счастлив лестью (о счастье и о лести в оригинале речь не идет), что в обманчивых словах, – // Потерпит кару он в раскаянии позднем (Перевод Н.Шатерникова). Хто полюбляє хитрих підлабузників (любовь к хитрым подхалимам очень приблизительно передает содержание первого стиха), // Пізніше неодмінно шкодуватиме (Перевод В.Литвинова). Следующие строки текста перевода более богаты на экспрессивную лексику, чем текст оригинала: Vulpes hunc vidit, deinde sic coepit loqui (Дословно: Лиса его (Ворона) увидела и после этого начала говорить так) // Лиса, подкравшись, завела такую речь (М.Гаспаров), // Лисица видит – и такую речь ведет (Н.Шатерников), // їй Лис сказав улесливо (В. Литвинов). At ille stultus, dum vult vocem ostendere, // Emisit ore caseum, quem celeriter // Dolosa vulpes avidis rapuit dentibus (Дословно: И он (Ворон) глупый между тем захотел продемонстрировать голос, и выпустил изо рта сыр, который быстро хитрая Лиса жадными (алчными) зубами схватила). // Тот, сдуру вздумав отличиться пением, Из клюва выпускает сыр, который вмиг // Лисы коварной пасть хватает жадная (М.Гаспаров). А глупый ворон, голос высказать спеша, // Свой сыр роняет изо рта… Поспешно тут //Хитрец Лисица жадно в губы сыр берет (Н.Шатерников). Ворона ладна вже була озватися, // Та, рота ледь розкривши, випустила сир. // А Лис-хитрюга підхопив його і зник (В. Литвинов). В оригинале автор использует нейтральные эпитеты Ворон-глупец, Лиса-хитрец, и только в одном случае стилистически маркированный – алчные зубы. В переводах на много больше стилистически маркированной лексики, а также перифразов, которых в оригинале не наблюдается: отличиться пением, жадная пасть, ворон, голос высказать спеша, жадно сыр берет, ладна вже була озватися, рота ледь розкривши. Таким образом, переводчики достигли цели не только сделать перевод басен, но и довести их до совершенства, сделать с них полноценные литературные произведения, которые по своему эстетизму полностью соответствуют жанру басни в русской и украинской литературах.
Следующим важным, на наш взгляд, аспектом должен быть анализ версификационной системы текстов переводов. Федр написал свои басни ямбическим сенаром – шестистопным ямбом. Большинство переводчиков сохраняют это размер, однако специфика русской и украинской метрики не позволяют использовать ямбические метры в классическом варианте (взаимозамена ямбов спондеями). Для текстов перевода свойственным есть замена ямбов на пирихии, что в некоторой мере влияет на ритм стихов. Сравним ритм отрывка басни Lupus et Gruis и его перевод Д. Смирновым-Садовским:
Qui pretium meriti ab improbis desiderat,
Bis peccat: primum quoniam indignos adiuvat;
Impune abire deinde quia iam non potest.
Напрасно от злодея ты уплаты ждёшь —
Во-первых, посуди, услуг не стоит он,
К тому же, за добро одна уплата — зло!
Сохранение ямбического размера в текстах перевода, а также неиспользование рифмы значительно придают античный колорит произведениям, но в то же время, как показывает опрос читателей, 80% опрошенных «чувствуют эти басни чужими».
Особенностью переработки басен Федра является наличие в стихотворной форме морали басни, что значительно упрощает передачу при переводе авторского замысла, а также эксплицирует концептуальную информацию при чтении произведения: Sibi non cavere et aliis consilium dare // Stultum esse paucis ostendemus versibus (Passer ad Leporem consiliator). Не остерегшись самому, других журить // Нелепо,— как покажет эта басенка (Пер. М.Гаспарова). Haec propter illos scripta est homines fabula // qui fictis causis innocentes opprimunt (Lupus et Αgnus). Вот эту басню написал я про того, // Кто гнет безвинных, повод выдумавши сам (Пер. Н. Шатерникова). Некоторые басни современниками могут быть по-разному интерпретированы, а понимание замысла автора может искажаться, как например, в басне «Петух и Жемчужина»: In sterculino pullus gallinacius // dum quaerit escam margaritam repperit. // “Iaces indigno quanta res” inquit “loco! // Hoc si quis pretii cupidus vidisset tui, // olim redisses ad splendorem pristinum. // Ego quod te inveni, potior cui multo est cibus, // nec tibi prodesse nec mihi quicquam potest.” // Hoc illis narro qui me non intellegunt (Pullus ad Margaritam). В навозной куче петушок молоденький, // Искав себе еду, нашел жемчужину. // «В негожее место,— молвил он,— попала ты. // Узнай о том умеющий ценить тебя — // Тотчас бы ты вернулась к блеску прежнему. // А в том, что я, кому еда стократ нужней. // Нашел тебя — нет пользы ни тебе, ни мне». // Пишу для тех, кто не умел понять меня (Пер. М. Гаспарова). Идея басни эгоцентрична: поэт выразил свое недовольство тем, кто не сумел его по заслугам оценить. Однако читатель может увидеть концепцию басни по-другому: человек может реализоваться в благоприятных условиях, когда его оценят по достоинству; не все люди способны понимать красоту. Особого внимания заслуживает перевод стиха, который содержит концепцию басни: в оригинале «Hoc illis narro qui me non intellegunt» – (дословно) это я для тех рассказываю, кто меня не понимает, однако переводчик употребляет выражение «не умел понять», тем самым придает стилистической окраски – речь идет о непонимании идей лирического героя, о неумении найти с ним общий язык. Перевод концептуальной информации басен Федра заслуживает особого внимания: переводчики пристально следят, чтобы как можно четче, стилистически ярче передать смысл, мораль басни.
Следует отметить «наличие» переводчика в текстах перевода. Особенно ярко его присутствие чувствуется в передачи характеров персонажей: мастера перевода делают более выразительными образы басен, подчеркивая характеристику образов, придавая свою собственную оценку действиям и поступкам героев. Oppressum ab aquila, fletus edentem graves, // Leporem obiurgabat passer: Ubi pernicitas // Nota inquit illa est? Quid ita cessarunt pedes? (Passer ad Leporem). (Дословно: Пойманного орлом Зайца, который издавал тяжелые стоны, порицал Воробей: Где же твоя известная быстрота? Почему же медлили (не справились) ноги?). Над воплем жалким зайца у орла в когтях // Так воробей глумился: «Где ж хваленое Твое проворство? и ноги, знать, не вынесли?» (Пер. М. Гаспарова). Как видим, М.Гаспаров, придавая Зайцу эпитет «жалкий», а также употребляя стилистически маркированный глагол «глумился», акцентирует на негативном поступке, на плохой черте его характера – смеяться с человека, который попадает в беду, тем самым придает басне более четкий оценочный штрих – осуждение подобных человеческих качеств. Употребленный в оригинале глагол objurgo означает «бранить, порицать, делать выговор; отговаривать, отклонять; наказывать, бить» и не имеет значения «глумиться», Таким образом, в оригинале Воробей всего лишь порицал, бранил Зайца за то, что его «не спасли ноги». Однако, М. Гаспаров придал смыслу басни иного маркера – нельзя глумиться с людей, попавших в беду, ибо сам в любой момент можешь оказаться на их месте. Более выразительными делают негативные черты характера Волка из басни Lupus et Αgnus (tunc fauce improba // latro incitatus iurgii causam intulit): мучим низкой алчностью, разбойник, Волк, бессильный перед истиной, Волк порешив, казнит его (Ягненка) неправедно (Пер. М.Гаспарова); знайшов до сварки душогубець зачіпку, слова правдиві Сірого розсердили (Пер. М.Гаспарова). Таким образом, переводчики басен пытаются внести культурно маркированный эмоционально-оценочный маркер в басни Федра, тем самым придают им больше дидактизма, эстетизма, выразительности в воспроизведении образов и характеров персонажей, усиливают концептуальную информацию басен, иногда излагая и передавая ее в своей собственной интерпретации.
Библиографический список
- Вагапова Л. Л. Прагматический аспект перевода. [Электронный ресурс] // Самиздат / Б-ка М. Мош-кова. М., 2008. http://zhurnal.lib.ru/w/wagapow_a_s/ pragm-aspect.shtml
- Виноградов В. С. Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы). – М.: Издательство института общего среднего образования РАО, 2001, — 224 с.
- Гончаренко С. Ф. Поэтический перевод и перевод поэзии: константы и вариативность // Тетради переводчика. – М.: МГЛУ, 1999. – Вып. 24. – С. 108-111.
- Кияк, Т. Р. Перекладознавство (німецько-український напрям) : підручник / Т. Р. Кияк, А. М. Науменко, О. Д. Огуй. – К.: Видавничо-поліграфічний центр “Київський університет”, 2008. – 543 с.