Работа проводилась при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Авторские стратегии современной прозы Мордовии» (проект 15-14-13007)

Народный писатель Мордовии К.Г. Абрамов свой биографический роман «Степан Эрьзя»[1] посвятил гениальному скульптору современности Степану Дмитриевичу Нефедову (1876–1959), про которого мало сказать, что он в своем творчестве был связан с народом.  Он был его неотъемлемой частицей всегда и повсюду, где бы ни находился – в Италии, во Франции или в Аргентине. Не случайно первую же свою значительную работу скульптор подписал именем родившего его народа  – ЭРЬЗЯ. Горести и радости, взлеты и падения пережил великий мастер, не расставаясь с этим именем, пока оно не застыло на гранитном камне на его могиле, начертанное уже не его, а другой рукой. Сегодня весь мир знает его под именем СТЕПАН ЭРЬЗЯ.

В 1971–1973 гг. в Саранске на эрзя-мордовском языке вышли две первые книги К.Г. Абрамова под названием «Эрзянь цера» («Сын эрзянский»), а в 1974–1976 гг. они были опубликованы в переводе на русский язык в Московском издательстве «Современник». В них описываются детские и юношеские годы скульптора. Роман «Степан Эрьзя» является их продолжением и повествует о его становлении как всемирного известного мастера, о последних годах жизни скульптора. Книга по существу явилась завершением трилогии. Она была написана автором сразу на русском языке и впервые увидела свет в Саранске в 1977 г., а затем неоднократно переиздавалась.

Роман отличается богатством изобразительно-выразительных средств, которые помогают раскрыть глубинный образ главного героя, рассказать о его взаимоотношениях с окружающими, раскрыть уклад жизни.

Вызывает интерес структурно-семантическая организация произведения, создающая конкретные предпосылки для адекватного понимания. Практически весь текст, его параметры и элементы упорядочиваются автором таким образом, чтобы создать максимально гибкую и информационно богатую структуру, последовательно реализующуюся в соответствии с установкой автора. По этой причине семантическая и формальная стороны организации текста не хаотичны, не случайны. Они созданы в соответствии с определенными закономерностями. Известно, что существование определенной семантической структуры текста произведения предполагает, прежде всего, наличие его взаимообусловленных частей.

На страницах романа мы встречаемся с двумя видами членения текста – объемно-прагматическим и структурно-смысловым.

Объемно-прагматическое членение обусловлено механизмом восприятия текста читателем и стремлением писателя облегчить его: отделить части друг от друга графически, обозначить их (том, раздел, глава и т.д.), выделить текстовые фрагменты, используя абзацный отступ. Структурно-смысловое членение текста связано непосредственно с семантическим развертыванием его содержания и осуществляется при выявлении в нем сложных синтаксических целых (ССЦ).

Как известно, абзац – это единица членения текста, это часть текста, заключенная между двумя отступами; сложное синтаксическое целое (ССЦ)  – основная структурная единица текста, представляющая собой объединение нескольких предложений, тесно связанных семантически и синтаксически. Отдельные предложения, входящие в состав ССЦ, являются его компонентами. ССЦ часто начинается с предложения-зачина, вмещающего в себя содержание всего целого.

До настоящего времени в научной литературе существует несколько точек зрения о соотношении абзаца и ССЦ. Некоторые исследователи считают, что ССЦ – это промежуточное звено между абзацем и целым текстом [1, с. 85]. Другие  отмечают, что  абзацы – это  и  есть ССЦ [2, с. 139; 3, с. 108; 4, с. 19; 5; 6]. В самом деле, с точки зрения семантического содержания абзац и ССЦ имеют много общего. Они оба могут содержать законченный тематический отрезок текста, служить продвижению основной линии повествования, включать побочные вставки, разработку отдельных деталей, частные или общие соображения автора, косвенно относящиеся к основному тексту. Мнение этих исследователей было бы верным и в том случае, если  бы авторы использовали только абзацы классической формы («абзацы-темы» по терминологии Е.С. Троянской). Классической формой абзаца, – отмечает исследователь, – является абзац, начало которого формулирует его тему, образуя как бы заголовок. Далее следует «разработка темы», и в конце подводится «итог сказанному» [7, с. 51]. Однако в такой форме абзац встречается достаточно редко, таким, в основном, он бывает в текстах описательного жанра.

На наш взгляд, основное отличие между абзацем и ССЦ заключается в том, что ССЦ всегда содержит высказывание, образующее объективно ограниченную микротему, которая иногда может прерываться побочными включениями, чтобы затем вернуться к моменту перерыва и быть завершенным. Абзац же далеко не всегда содержит законченную микротему.  В результате оказывается, что одно высказывание  – одна микротема – это всегда одно ССЦ, но это единое ССЦ в одних случаях может охватывать один абзац, в других  – несколько, а в ряде случаев начинаться с середины абзаца. Следовательно, границы ССЦ и абзаца совпадают  далеко не всегда [см. об этом: 8; 9; 10].

Проведенные исследования структурной организации текста в произведениях писателей разных эпох и литературных направлений доказали разнообразие структуры абзаца в художественной прозе и ее непосредственную зависимость от творческой манеры писателя. Ученые неоднократно подчеркивали, что в основе членения текста на абзацы лежит прагматическая установка автора. Их объем и структура полностью зависят от его воли, личных пристрастий и манеры письма. Для абзаца характерна выборочность излагаемого материала, поэтому абзацирование – это субъективный процесс. Абзац оформляет начало новой мысли и сигнализирует об окончании предшествующей. Членение же текста на ССЦ не зависит от замысла автора. Иными словами, это объективный процесс. Права Е.А. Реферовская, которая утверждает, что разница между этими двумя способами членения текста состоит в том, что абзац относится к композиционно-стилистическим приемам членения текста, которые, разумеется, не могут спорить с его содержательным членением, но которые в известной мере связаны с личным вкусом и индивидуальной манерой автора подчеркивать в тексте те моменты, которые он хотел бы видеть выделенными  [11, с. 55].

В любом тексте оба вида членения синтезируются, поэтому наблюдается полное или частичное совпадение абзаца и ССЦ. Полное совпадение абзаца и ССЦ происходит тогда, когда объективному членению текста на отдельные микротемы (следующие друг за другом или переплетающиеся) отвечает субъективное отношение автора к содержанию создаваемого им текста, когда он хочет или подчеркнуть ту или иную деталь, или соединить  вместе несколько отдельных высказываний, каждое из которых обладает определенной законченностью. Однако нередки случаи, когда происходит объединение в одном абзаце нескольких ССЦ и, напротив, выделение в абзац какого-либо компонента ССЦ. Совпадение или несовпадение границ ССЦ и абзаца носит не обязательный, а факультативный характер и не нарушает специфики каждого из них. Текст диктует четкое соблюдение композиционной последовательности в раскрытии темы, а автор, пренебрегая этим правилом, пытается решить задачу повышения его выразительности, эмоциональности, динамизма путем применения приема неожиданности. Поэтому установка текста и установка автора могут не совпадать.

В романе К.Г. Абрамова «Степан Эрьзя» мы видим разные типы соотношений абзаца и ССЦ. Исходя из этого, объем абзацев различается.

1. Абзац и ССЦ совпадают. Это происходит тогда, когда абзацное членение писателем проводится по логико-смысловому принципу. Повествование отличается стилистической нейтральностью, абзац обычно выполняет функцию экспозиции, основная цель которой обозначать действующие лица, знакомить читателя с обстановкой, мотивировать их последующее поведение: В понедельник рано утром, не дожидаясь завтрака, Степан отправился на Тверскую. На улицах еще горели ночные фонари, когда он подошел к закрытым дверям ателье. Ему пришлось довольно долго расхаживать по тротуару, чтобы не замерзнуть. Бородатый дворник в красном овчинном полушубке, повязанном широким ременным поясом, и в больших обшитых валенках, сметая с тротуара за ночь выпавший снег, искоса поглядывал на него. 

ССЦ заканчивается и заканчивается абзац. Далее следует новая микротема, которая оформляется как новый абзац:

Улица понемногу пробуждалась. Открывались магазины, сначала булочные, бакалейные. А затем и с красным товаром. В легких санках появились первые извозчики, развозя важных чиновников по канцеляриям, а не важные топали пешком по тротуарам в гуще простонародья. Наконец открыли и фотоателье. Старший фотограф, с которым вчера разговаривал Степан, проходя мимо, узнал его и пригласил войти.

Здесь границы ССЦ снова совпадают с границами абзаца. Идет развитие сюжета, и опять новая микротема:

В небольшой светлой прихожей топилась голландка. За железной дверцей с круглыми отверстиями с гулом пылали сухие смолистые дрова. Пока Степан ожидал …  (с. 34–35).

Третье ССЦ снова включено в рамки одного (третьего) абзаца.

В этом фрагменте текста три ССЦ совпадают с тремя абзацами.

В тех случаях, когда абзацное членение ведется по логико-смысловому принципу, автор важную роль отводит первому предложению абзаца, которое становится определенной вехой в раскрытии темы описания (как и предложение-зачин в ССЦ). Если стянуть все первые предложения абзацев и опустить все остальные звенья, то получится сжатый  по содержанию рассказ, без детализирующих описаний: В понедельник рано утром, не дожидаясь завтрака, Степан отправился на Тверскую… Улица понемногу пробуждалась… В небольшой светлой прихожей топилась голландка… Как видим, эти предложения передают основное содержание текста, причем пропуски даже не ощущаются, так как здесь заключена логико-смысловая канва текста. Это бывает только в случаях совпадения сложных синтаксических целых и абзацев: первые предложения абзацев поэтому и составляют канву повествования, что являются одновременно и первыми предложениями сложных синтаксических целых, т.е. зачинами, которые обобщают или объединяют содержание последующих компонентов ССЦ.

Приведем для сравнения еще несколько примеров совпадения первых предложений абзацев, являющихся одновременно зачинами  ССЦ: 1) В Милан Степан прибыл в последний мая… Выйдя из вагона, Степан сразу оказался в пестрой иноязычной толпе… (с. 129); 2) Тинелли задержался в Милане на два дня… Приехав из Милана, Тинелли в тот же вечер пригласил Степана к себе… Тинелли очень обрадовался приезду Степана, и ему не терпелось скорее пуститься с ним в поездку по городам Италии, о чем он и хотел сейчас с ним договориться… Первую поездку из Лавено они совершили по озеру Маджоре, проплыв на небольшом пароходике вдоль побережья до швейцарского города Лакорно… По возвращении в Лавено Тинелли и сам понял, что потрепавшую одежду друга следует заменить чем-то более европейским… (с. 134 –135); 3) Из Милана Тинелли повез Степана во Флоренцию, куда тот давно уже рвался, чтобы увидеть наконец создания Микелапджело, скульптора, которым он бредил еще в Москве… Тинелли не умолкал всю дорогу, без конца рассказывал Степану о чудесах этого не менее старинного, чем Милан, города… (с. 137).

2.  Одно ССЦ может охватывать два и более абзацев. Абзац, разрывающий единое синтаксическое целое, исполняет акцентную роль. Для автора в этом случае  наиболее важным становится выделение отдельных звеньев общей структуры, частных деталей в описании, в раскрытии той или иной темы. С помощью таких абзацев подчеркиваются эмоционально-экспрессивные качества текста, а не определяется логико-смысловая канва повествования. Первые предложения таких абзацев в сочетании друг с другом лишены тематической завершенности. Такова, например,  роль абзацев в следующем тексте, представляющем собой одно сложное синтаксическое целое (абзацев –  три):  Степан ушел от реки несколько успокоенный: то ли от того, что отделался от папки, которую все время держал под мышкой, и она его как-то сковывала, то ли от тихого и спокойного движения воды. Он сегодня съел лишь ломтик хлеба, но ему не хотелось есть, усталости он тоже не чувствовал.

Он долго бродил по тихим улицам и переулкам, там, где меньше людей. В тишине лучше думалось. В сотый раз возвращался к одной и той же мысли: как быть дальше.

С учением он потерпел неудачу, вернее, потерпел неудачу с поступлением в художественно-промышленное училище. Но ведь в Москве, должно быть, имеются и другие училища, где учат рисовать. Жаль, что все это время, пока обитает здесь, он совсем не интересовался этим. Так надеялся, что его примут (с. 14).

Как видим, в этом фрагменте один из эпизодов из жизни главного героя романа  распространяется на три абзаца. Абзац выполняет функцию выделения, изображая события более крупным планом. Писатель намеренно использует данный прием с целью более эффективного воздействия на читателя. Повествованию придается более напряженный, лирически взволнованный характер. Фрагмент, по существу,  становится не рассказом о событиях в жизни Степана,  а демонстрацией его чувств, переживаний, мыслей о прошлых неудачах и надежды на будущее. Автор оставляет своего героя на пороге нового этапа, разворачивая дальнейшую фазу для продолжения повествования. Финальное предложение ССЦ (а также последнего абзаца) мы относим к «открытым» концовкам вследствие того, что оно, завершая микротему, одновременно дает возможность продолжения повествования. Связь между частями ССЦ, находящимися в разных абзацах, подчеркивается грамматически – анафорическим личным местоимением третьего лица в форме номинатива (он), выполняющим заместительную функцию по отношению к собственному имени Степан. Этот прием также служит усилению выразительности, эмоциональности текста.

В романе встречаются фрагменты, когда из сложного синтаксического целого в отдельный абзац выделяется только одно предложение. Этот прием используется автором для усиления экспрессивно-эстетического воздействие на читателя. Так, например, в следующем фрагменте из сложного синтаксического целого в отдельный абзац выделено одно последнее предложение: … Уголино посоветовал Степану отправить в Венецию одного «Осужденного», а все остальные скульптуры оставить здесь, в Милане …  За то, что «Осужденный» пройдет при любых обстоятельствах, Уголино ручался.

Когда они со Степаном распаковывали «Осужденного», он обратил внимание, что на нем не указано имя создателя (с. 179).  Выделение данного предложения в абзац является тематически и логически обусловленным, так как последующий абзац представляет собой переход от размышления к повествованию. Абзац представляет собой  сложноподчиненное предложением с придаточным времени.

Тематически и логически обусловленным является выделение из сложного синтаксического целого в отдельный абзац одного предложения и в следующем примере. Абзац-предложение представляет собой простое предложение и является своеобразным выводом, итогом  предыдущего высказывания: Особенно увлекали Степана рассказы Бутова о мыслителях и революционных деятелях Запада и России, а полная удивительных приключений жизнь Михаила Бакунина привела его прямо-таки в восторг, и он зажегся непреодолимым желанием создать его скульптурный портрет. Но Бутов принялся горячо отговаривать Степана, посоветовал изваять образ мыслителя вообще, наподобие роденовского. Анархические идеи Бакунина сейчас … не одобряют, поэтому … работа не будет иметь того общественного резонанса, который необходим любому великому произведению искусства.

Степан не мог не согласиться с ним (с. 206).

Экспрессией, стремлением передать значительность эмоционального состояния вызывается отделение последней части текста романа, состоящего из одного единственного предложения, обладающего высокой степенью информативности, но имеющего, по сути, присоединительный характер. Абзац выполняет акцентную роль. Он как бы вопреки логико-смысловому принципу, по существу, рвет сложное синтаксическое целое: Вечерами скульптор часто вспоминал свое далекое детство – Баевские выселки под Алатырем, деда Охона, привившего ему любовь к дереву, к красоте. Сегодня он тоже вспомнил его и подумал, что старик, пожалуй, прожил столько же лет, сколько сейчас ему самому. С этой мыслью он заковылял в чуланчик, где находилась его постель. Завел часы, как обычно каждый вечер, и начал раздеваться. Но тут послышался странный топот, и он никак не мог понять: то ли это у него в голове стучит, то ли в коридоре за дверью. Пошел проверить. Дошел до прихожей – стук повторился с большей силой, точно где-то замолотили в двенадцать цепов сразу. Эрьзя понял, что это происходит у него в голове. Он сделал невольное движение рукой, намереваясь ухватиться за голову, но руки не повиновались. Он качнулся и упал лицом вниз.

Он прожил полных восемьдесят три года и четырнадцать дней (с. 412).

3. Один абзац может охватывать два и более ССЦ. В этом случае абзац служит для объединения разных событий в одной картине. Отметим, что для К.Г. Абрамова в этом романе это наиболее характерный тип членения, так как писатель всегда предпочитал длинные многотемные абзацы. Повествование ведется в спокойном, размеренном тоне: Пришлось ожидать еще три долгих дня, пока профессор Серебряков встретился и поговорил, как он обещал, с директором Строгановского художественно-промышленного училища. Только вот Степан никак не мог понять, почему промышленного. Причем здесь промышленность? Однако выяснение этого вопроса он оставил на будущее. Сейчас было не до таких мелочей. Он терпеливо ждал, пока пройдут эти три дня. А они шли медленно, казалось, еще медленнее, чем весь предыдущий месяц. / Степан никуда не выходил, валялся на нарах в ночлежке и от нечего делать приглядывался к ее обитателям, которых дождливая погода загнала под кров. Люди здесь были все больше нищие, бродяги, спившиеся мастеровые и мужики, приехавшие из дальних губерний искать работу, чтобы прокормиться зиму. / Рядом со Степаном на нарах лежал старик. В Москве он когда-то имел небольшую лавку, торговал мелкой галантереей. У него была красавица жена, которая сбежала с любовником, оставив двух дочерей. Сам он вскоре спился и разорился, а дочери пошли по рукам, пока не оказались на улице. Старшая, лет сорока, ютилась здесь же в ночлежке, а следы младшей где-то навсегда потерялись (с. 9). Фрагмент представляет собой один извлеченный из текста абзац. В нем мы, исходя из семантической и грамматической спаянности групп предложений, выделили три ССЦ (границы между ними условно обозначены знаком /). В начале абзаца идет  рассказ о мучительных ожиданиях Степана, связанных с профессором Серебряковым, обещавшим устроить его в Строгановское художественно-промышленное училище (первая микротема, соответственно, первое ССЦ), затем здесь же писатель  с большим интересом повествует о его жизнь в ночлежке (второе ССЦ), и, наконец, плавный переход на описание одного из обитателей этой ночлежки (третье ССЦ).

Таким образом, в биографическом романе К.Г. Абрамова, посвященном жизнеописанию великого скульптора современности Степана Эрьзи, встречаются оба типа членения текста – объемно-прагматическое и структурно-смысловое. Они продвигают повествование в одном определенном направлении – от завязки сюжета к развязке, состоят из множества более или менее крупных компонентов, отношение которых к сюжетным линиям различно, различен и характер вхождения в русло текста. Но каждая из этих единиц обладает своим относительно самостоятельным и законченным содержанием, имеет формальные черты построения. Абзац имеет одно несомненное преимущество перед ССЦ: он всегда четко отграничен красной строкой в начале и в конце. Сигналы начала и конца ССЦ  не столь очевидны: в одних случаях они бесспорны, в других – не имеют формального выражения и проявляются лишь в содержательной, семантической целостности высказывания.

1. Савченко В.А. Рема-доминантная структура текстового фрагмента – производное от его семантики // Семантика и функции синтаксических единиц в германских языках: межвуз. сб. науч. тр. / Горьк. ун-т имени Н. И. Лобачевского. Горький, 1989. С. 85–90.
2. Азыркина Е.И. Своеобразие художественного мира в пьесе В. Мишаниной «Куцемат» («Лестница») //  Гуманитарные науки и образование. 2015. № 3 (23). С. 120–122.
3. Водясова Л.П. Сложное синтаксическое целое: его основные признаки в современных мордовских языках // Вестник НИИ гуманитарных наук  при Правительстве Республики Мордовия. 2011. № 2 (18). С. 107–112.
4. Маскаева С.Н. История мордовской литературы / Мордов. гос. пед. ин-т. Саранск, 2014. 380 с.
5. Серкова Н.И. Сверхфразовое членение текста (теория и метод) // Иностранные языки в школе. 1987. № 3. С. 3–8.
6. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика. Изд. 4-е. М.: ЛКИ, 2007. 232 с.
7. Троянская Е.С. К вопросу о технико-стилистических приемах  в  научной   речи  // Язык   научной   литературы. М.: Наука, 1975.  С. 27–86.
8. Водясова Л.П. Сложное синтаксическое целое в современном эрзянском языке: дис. … д-ра филол. наук. Йошкар-Ола, 2001. 350 с.
9. Водясова Л.П. Структура и функциональная направленность сложного синтаксического целого с номинативным зачином в прозе К. Г. Абрамова // Гуманитарные науки и образование. 2014. № 3 (19). С. 111–113.
10. Водясова Л.П. Специфика сложного синтаксического целого с цепной связью в прозе К.Г. Абрамова // Филология и литературоведение. 2014. № 10 [Электронный ресурс]. URL: http://philology.snauka.ru/2014/10/963  (дата обращения: 13.10.2014).
11. Реферовская Е.А. Коммуникативная структура текста в лексико-грамматическом аспекте; под ред. А.В. Бондаренко. Изд. 2-е, испр. М.: Комкнига, 2007.  168 с.

Все статьи автора «Водясова Любовь Петровна»