В настоящее время все больше работ в переводоведении посвящено изучению лингвистических основ перевода. На наш взгляд, это не случайно, так как именно языковые особенности являются решающим фактором в решении проблемы переводимости-непереводимости того или иного текста, будь то текст профессиональный, технический или же текст художественной прозы. Последний требует от переводчика не только и не столько переводческой точности в передаче значений слов оригинала, сколько учета и транслирования определенных оттенков смысла языковых единиц, совпадающих в восприятии реципиентов, представителей разных лингвокультур.
Особенно интересно проследить специфику перевода текстов художественной прозы с русского языка (флективного, синтетического) на языки других типологичесих групп, так как чем дальше языки удалены друг друга в типологической классификации, тем интереснее результаты их сопоставления. Еще больший интерес представляет собой анализ переводов классиков русской художественной прозы, в текстах которой кроется богатство смысла и витиеватость его языковой репрезентации, не свойственная современным языкам. Особую сложность представляет перевод русских реалий, не имеющихся ни в одной из культур переводящих языков.
Таким образом, целью настоящей работы является изучение лингвистических особенностей перевода рассказа Л.Н.Толстого «Бог правду видит, да не скоро скажет» с русского на индонезийский и английский языки и установление наиболее частотных случаев сходства и расхождения в его интерпретации и переводе.
В качестве фактического материала мы выбрали рассказ: «Бог правду видит, да не скоро скажет». Данный рассказ привлек нас, как переводчиков-исследователей, не только своей русскостью, эмоциональностью, высокой художественностью, но и оригинальностью переводческих решений в индонезийском и английском вариантах.
Сегодня стремление переводчиков к максимальной смысловой и структурной близости перевода к оригиналу часто приводит к тому, что эквивалентными становятся не только тексты, объединяемые в процессе перевода, но и отдельные предложения-высказывания в данных текстах. Более того, все чаще соотносятся не только высказывания, но и составляющие их морфологические, лексические, синтаксические, стилистические единицы исходного и переводящего языков. Оригинальная и переводящая единицы обладают относительно стабильным значением, и то, что одна из них может заменить другую в процессе перевода, свидетельствует о значительной общности их значений. Подобная общность и создает предпосылки для установления между ними отношений переводческой эквивалентности.
В последнее время в качестве исходного пункта анализа все чаще берутся единицы оригинального языка, для которых подыскиваются соответствия в переводящих языках. В принципе такие соответствия можно обнаружить на любом уровне языковой системы: синтаксическом, лексико-фразеологическом, морфологическом, фонетическом.
Рассмотрим подробнее особенности перевода рассказа Л.Н.Толстого «Бог правду видит, да не скоро скажет» с русского на индонезийский и английский языки на разных языковых уровнях.
Так, уже в переводе названия заметны случаи синтаксического расхождения, обусловленные разноструктурностью переводящих языков. Сравним:
Рус.: Бог правду видит, да не скоро скажет.
Индонез.: Tuhan Maha Tahu tapi Dia Menunggu (Бог знающий, но ждёт).
Англ.: «God sees the truth, but waits».
В русском варианте содержится прецедентный текст – пословица, хорошо известное в русской культуре выражение, которое использует Л.Н. Толстой в качестве названия рассказа. В индонезийском варианте переводчик сохраняет смысл данного выражения, используя нейтрализацию стиля выражения (снятие паремии) и трансформации входящих в него лексем: генерализации глаголов видит – знает, и скажет – ждет. В английском варианте мы видим то же самое решение: снятие паремии и замена лексем с более узким значением лексемами с более широким значением. В таком переводе несколько теряется национальный колорит, достигаемый использованием известного русского выражения, однако это вынужденное и очень уместное переводческое решение, передающее основной смысл и содержание рассказа.
Уровень фразеологии – наиболее сложный в переводческой интерпретации текста художественной прозы. Для того, чтобы происходило полное совпадение и смыслового, и образного, и эмоционального содержания, необходимо наличие во всех трёх языках фразеологических эквивалентов – то есть таких образных устойчивых единиц, которые полностью соответствуют по смыслу и стилистической направленности фразеологизму в языке подлинника и которые основаны на одном с ним образе [1].
В исследуемых нами текстах мы обнаружили случаи полного совпадения некоторых фразеологических единиц, чаще всего выражающих эмоциональное состояние героев, что еще раз свидетельствует о том, что все эмоции переживаются представителями разных культур одинаково и часто имеют одинаковые средства языковой репрезентации:
Рус.: Трясся от страха.
Индонез.: Gemetar ketakutan (трясся от страха).
Англ.: Trembled with fear (трясся от страха).
В исследуемых нами переводах присутствуют случаи сохранения образности и эмоциональности исходной фразеологической единицы, благодаря использованию фразеологического аналога, то есть фразеологизма с таким же переносным значением, основанном на ином образе [2]:
Рус.: Первый весельчак.
Индонез.: Penuh canda (полный шуток).
Англ.: Very fond of singing (любящий петь).
Как можно заметить, образ в переводящих языках смещен, но эмоциональность и экспрессивность сохранена за счет использования фразеологических аналогов оригинального выражения.
Еще чаще в исследуемых языках наблюдается снятие фразеологической единицы и замена ее объяснительным или описательным переводом. Данная трансформация неминуемо приводит к нейтрализации эмоциональности устойчивого выражения, но сохраняет его значение и, в конечном итоге, контекстуальный смысл. Сравним:
Рус.: Да и по лицу видно.
Индонез.: Jelas kelihatan dari wajah dan sikap anda! (Четко видно по Вашему лицу и манере!)
Англ.: Your face and manner betray you (Лицо и манеры выдают тебя).
В индонезийском варианте используется вежливая форма обращения к собеседнику «на Вы», принятая в данной лингвокультуре при обращении к малознакомому человеку. В русском языке содержится более грубый эмоциональный вариант обращения исправника к якобы провинившемуся человеку, преступнику. Индонезийский переводчик, чтобы сохранить данную грубость, вводит в перевод восклицательный знак, однако мягкость и вежливость, свойственная данной языковой культуре, проявляется в обращении официального лица к простому человеку, что несколько меняет эмоциональный фон высказывания на более мягкий. Английский вариант, напротив, достаточно жесткий по эмоциональному выражению, для усиления приказного тона используется расширение фразеологизма на еще один компонент «manner» («манеры»), что свойственно английскому выражению «face and manner betray you». В последнем случае речь идет о фразеологическом аналоге, свойственном английской культуре, и достаточно полно передающем значение русского фразеологизма.
Иногда в переводе на индонезийский и английский языки заметен обратный нейтрализации процесс – эмфатизация, то есть усиление эмфазы, усиление эмоциональности, образности и экспрессивности оригинальной единицы [3, c.105]. Достигается это путем введения в текст перевода образных, часто устойчивых, языковых единиц, в то время как в русском оригинальном тексте содержатся единицы нейтрального стиля, без завышения или занижения стилистической нормы, без вторичности лексического значения:
Рус.: И только изредка это случалось с ним.
Индонез.: Sesekali saja (Время от времени).
Англ.: Except now and then (Ни сейчас, ни после).
На наш взгляд, данные трансформации полно передают значение оригинальной фразы и не изменяют ни эмоционального, ни смыслового восприятия прочитанного. В целом, все рассмотренные нами фразеологические эквиваленты, аналоги, случаи фразеологической эмфатизации и нейтрализации грамотно использованы индонезийским и английским переводчиками для достижения переводческой эквивалентности.
Сложнее обстоит дело с переводом, так называемых, реалий – слов, характерных только русской культуре, да и то, взятой в определенном временном разрезе. Многие слова из данного рассказа уже давно вышли из употребления в современном русском языке. Переводчикам необходимо провести диахронический анализ, связанный с анализом модификации значения оригинальной единицы, прежде чем подобрать ей адекватный аналог.
Так, вышедшее из употребления слово «лавки» заменено в английском языке словом «shops», а в индонезийском – словом «toko» – лавка, магазин. При этом интересно, что английское слово «shop», как и индонезийское слово «toko», имеет в своей семантике и компонент «лавка, прилавок», чего нет, например, в русском слове «магазин». Получается, что при переводе использована генерализация русского слова, что несколько затеняет колорит и национальную специфику устаревшего русского слова «лавка». Подобные метаморфозы происходят и со словами «расторгуюсь» (индонез.: menjual habis semua barang-barangki – продам все мои товары, англ.: sell out – распродам); «гостинцы» (индонез.: oleh-oleh – сувениры, англ.: presents – подарки); «расчелся» (индонез.: membayar sewanya – оплатил аренду, англ.: paid the bill – оплатил по счету); «исправник» (индонез.: perwira polisi di district – офицер полиции в районе, англ.: police-officer in the district – офицер полиции в районе); «острог» (индонез.: ditahan – тюрьма, англ.: jail – участок) и многие другие.
То же касается и перевода русского слова «дурно», которое в индонезийском варианте звучит как «buruk» (плохо), а в английском как «bad dream». Несмотря на то, что английский переводчик пытается компенсировать потерю некой экспрессивности, вносимой устаревшим русским словом, образным выражением, звучит вся фраза «Я про тебя дурно во сне видела» в индонезийском и английском вариантах более современно, что несколько затеняет колорит просторечного русского выражения.
При всех незначительных потерях национального колорита старинного русского духа в использовании вышеперечисленных вариантов перевода реалий, следует отметить бесспорное мастерство индонезийского и английского переводчиков, которые предложили, на наш взгляд, наиболее удобные и уместные современные аналоги.
Однако мы отметили и случаи не совсем корректной передачи смысла исходного текста в индонезийском и английском языках. Сравним:
Рус.: Аксенов не любил долго спать.
Индонез.: Tidur sampai larut (поздно ложиться спать).
Англ.: It was not Aksionov’s habit to sleep late (У Аксенова была привычка не ложиться спать поздно).
Как можно заметить, происходит некоторое смещение смысла, акцента на то, что, скорее, Аксенов в оригинале вставал рано, а не любил поздно ложиться. Отсюда, в данном случае несколько нарушена семантическая адекватность перевода оригиналу.
То же можно сказать и о переводе фразы: «Ну, это к прибыли». В индонезийском и английском вариантах прибыль трактуется как «pertanda baik», «lucky sign» (знак удачи), что приводит к семантическим расхождениям и неточностям в понимании контекста.
Морфологические расхождения касаются в основном грамматических замен, связанных с изменением числа существительных на более удобный вариант перевода в индонезийском языке: «лавки» – «toko» (лавка), «гостинцы» – «oleh-oleh» (сувенир), «в двух комнатах рядом» – «ruang yang bersebelahan» (в комнате, которая находится рядом). В английском переводе наиболее частотны случаи конверсии:
Рус.: Первый весельчак и песенник.
Англ.: Aksionov was very fond of singing.
Рус.: На половине дороги.
Англ.: When he had travelled half-way.
На уровне фонетических трансформаций мы отметили в основном большое количество транслитераций, связанных либо с переводом имен собственных, либо с лингвокультурными лакунами в переводящих языках, отсутствием некоторых реалий русской культуры в индонезийской и английской лингвокультурах:
Рус.: Аксёнов, Нижний, Макар, самовар, тройка.
Индонез.: Aksionov, Nizhny, Makar, samovar, troika
Англ.: Aksionov, Nizhny, Makar, samovar, troika
В целом проанализированные нами переводы выполнены на достаточно высоком уровне и свидетельствуют о высоком профессионализме и смелости переводчиков интерпретировать и транслировать такой сложный литературный жанр, как русский классический рассказ. Сходство в восприятии и передаче в переводящий язык между английским и индонезийским языком обусловлено тем, что оба они отличаются гораздо меньшей степенью синтетизма, чем русский язык. В них отсутствует склонение существительных, большинство слов имеют «чистые корни», на синтаксическом уровне представлен более фиксированный порядок слов, чем в русском языке. Отсюда, преобладающий в структурах индонезийского и английского языков аморфный, нейтральный, основоизолирующий тип свидетельствует об их типологической общности, в противопоставление флективному синтетическому русскому языку, что является обоснованием различий в понимании некоторых русских реалий или специфичных только для языков синтетического типа морфологических и синтаксических структур. Напротив, доступность понимания рассказа Л.Н. Толстого индонезийским и английским читателям обусловлена сходством эмоционального и образного восприятия действительности во всех трех языковых культурах, что свидетельствует об общности трёх культур, о близости русского, индонезийского и английского менталитетов.
Библиографический список
- Нелюбин Л.Л. Толковый переводоведческий словарь. М.: Флинта: Наука, 2011. 320 с.
- Комиссаров В.Н. Общая теория перевода. М.: ЧеРо, 2000. 136 с.
- Казакова Т.А. Практические основы перевода. Спб.: Издательство Союз, 2001. 320 с.