Актуальность темы. Жанр социально-бытового романа, как и романа вообще, вызывает в литературоведческой науке много неоднозначностей и разногласий. К примеру, в одних исследованиях социально-бытовой роман рассматривается как основная разновидность реалистического, в других – как самостоятельное жанровое образование, еще в других вообще отождествляется с социально-психологическим. Это, в свою очередь, способствует накоплению поливариантности дефиниции жанра, его природы и особенностей, устойчивых признаков и т. п. А потому наше исследование, собственно, и является попыткой актуализации социально-бытовой поэтики на примере анализа одного образца романного жанра.
Объектом исследования является роман «И будут люди» украинского писателя Анатолия Димарова, а предметом – особенности социально-бытового романа, реализованные в исследуемом произведении.
Цель работы – выявить и выяснить жанровые признаки произведения «И будут люди» как социально-бытового романа.
За «Литературоведческим словарем-справочником» [1] Романа Громьяка социально-бытовым есть такая «основная разновидность реалистического романа», что утвердилася в XIX столетии и для которой «свойственным является идеологизация частной жизни, быта персонажей», охват «жизни всего общества й эпохи», воспроизведение «конфликта между человеком и обществом» [1, с. 598]. В жанре социально-бытового романа творили Стендаль, О. де Бальзак, Г. Флобер, Ч. Диккенс, У. Теккерей, Дж. Лондон, Э.-М. Ремарк, Э. Хемингуэй, Б. Прус, И. Тургенев, Л. Толстой, в украинской литературе – И. Нечуй-Левицкий, Панас Мирный, У. Самчук, М. Стельмах, Ирина Вильде и другие.
Итак, основные черты жанра это:
- изображение широкой панорамы действительности;
- представление жизни героев на фоне важных социальных сдвигов;
- показ представителей различных социальных слоев;
- создание определенного социального типа;
- социальная трагедия героя;
- противопоставление светлого устремления людей и жестокой действительности;
- воссоздание быта и эпизодов семейной жизни;
- высокий обличительный пафос.
В системе художественных поисков периода 60-х годов ХХ века надлежащее место отводится роману-трилогии Анатолия Димарова «И будут люди» (1964, 1966, 1968). Прав литературовед Виталий Дончик, что в контексте достижений в «этом тематическом ответвлении нашей прозы, непременно следует еще раз вспомнить о трилогии конца 60-х годов А. Димарова «И будут люди» [2, с. 364].
Трехкнижие «И будут люди» охватывает большой промежуток времени – от предреволюционных и революционных лет, переходного периода в условиях ликбеза и к голодомору, коллективизации и первых лет Советской власти.
В первой книге романа автор дает предысторию украинского дореволюционного и революционного села. Здесь отсутствуют картины фронтовых событий и драматических военных баталий, а преобладают как правило «мирные картины». Приход революции переворачивает старый мир, ломает вековечные законы общества, расшатывает устои отживших понятий и привычек. Первая часть романа посвящена в целом немногим героям: Татьяне и Федору Светличным, Оксену й Ивану Ивасютам, Василию Ганжи. Изображение семейной хроники Светличных, истории куркулей Ивасют, действующие преимущественно во временно-пространственной плоскости топосов села Тарасовка и хутора Иваськи, собственно и составляют основную событийность и фабулу первой книги романа Димарова.
Вторая разворачивает перед читателем формирования нового строя на селе, ликбез. Основной костяк сюжетики составляют такие общественно-исторические и социально-бытовые события как борьба советской власти с «куркульскими элементами» в лице «хозяев» Оксена Ивасюты й Ивана Приходько, история жизни Анны Мартыненко, Григория Гинзбурга, Николая Гайдука, о. Диодория и других, борьба Володи Твердохлиба с учительством «поповской дочери» Татьяны Светличной, спор отцов Виталия и нечестивого Диодория относительно миссии священника и назначения церкви, гонения и смерть о. Виталия от руки Николая Приходька, погоня за бандами и странствования степями Украины «красного кавалериста» и протестанта Федора Светличного, побег Татьяны Светличной из хутора Иваськи.
Эффект изображения широкой панорамы действительности последней, третьей, части эпического полотна Димарова достигается обращением автора к таким явлениям ХХ века как ликбез («А вот что делать со взрослыми? С этакими, как Неподкованный, которого Таня должна была охватить обучением в ликбезе вместе с десятью другими неграмотными?» [3, с. 644]), раскуркуливание («Непрошеные гости приперлись утром (…) Пришла целая комиссия: Владимир Твердохлеб, Иван Приходько, Петр Нешерет и Протасий Неподкованный. Все с щупами – длинными железяками с припасованными трубочками на конце, чтобы можно было найти под землей зерно» [3, с. 559]), коллективизация («Уже двести тридцать хозяйств объединилось в артели. Осталось семьдесят. Самых упрямых. Самых ярых» [3, с. 722]) и голодомор («Деревня лежит, как вымершая, и жутко мерцают в небе звезды, сцеживая на землю остатки скудного света. И в том тусклом свете, в неясном том мерцании ползают голодные тени. Шуршат под заборами, под домами, протягивают к двери опухшие руки» [3, с. 729]). Картины-видения Страшного Суда в конце романа, когда перед Всевышним и невинно погубленными тираном людьми встает Сталин, расширяют и углубляют панорамность воспроизводимых событий.
В своем произведении писатель изображает представителей разных социальных слоев, среди которых больше всего выходцев из «низов». Такими, к примеру, есть Татьяна Светличная, Василий Ганжа, Иван и Николай Приходьки, Анна Литвиненко, дед Хлипавка. Представителями социального слоя высшего руководящего чина является Владимир Твердохлеб – секретарь комсомольской организации, Григорий Гинзбург – секретарь уездкома, Иван Суслов – секретарь райкома, Соломон Ляндер – начальник ГПУ Хороливского уезда, Федор Светличный – начальник пожарной охраны, Василий Ганжа и Петр Нешерет – сельские головы. Как отдельный социальный класс можно выделить так называемых «врагов народа»: «куркульку» и «шльонку» Татьяну Светличную, на которой висит клеймо дочери попа и жены куркуля, «псевдохозяинов» Оксена Ивасюту и Николая Приходька, «предателя» коммунистических идей Григория Гинзбурга. Также следует отметить такие социально-профессиональные группы как духовенство (отцы Виталий и Диодорий) и учительство (учительница Татьяна Светличная, завуч школы Ольга). Можно классифицировать героев Димарова в социальные слои и по принципу отстаивания/осуждение советской власти, христианских взглядов героев, их жизненных приоритетов, возрастных особенностей, пребывание у временно-пространственных плоскостях и т. п.
В ряде персонажей романа «И будут люди» отражена определенная социальная трагедия. Например, запрет той же Татьяне Светличной заниматься педагогической деятельностью в рамках образовательного превращения ликбез, распространять образование в неграмотные сельские массы, декларируемого манифестом партийных чиновников «Вон куркульку от бедняцких детей!» [3, с. 348], символизирует трагедию всего народа села Тарасовки как потерю ожиданий позитивных изменений от ликбеза.
Жестокая действительность эпохи в трилогии Димарова противопоставляется светлому порыву народа. Здесь ярким примером служит образ деда Хлипавки. К сожалению, некоторые литературоведы, например Дмитрий Гринько, поверхностно и односторонне трактуют этого персонажа, а именно как «надоедливый уже стереотипный образ (…) выписывая которого, автор прибегает к излишней натуралистичности, к искажению слов, что должно подчеркнуть его отсталое сознание, низкий уровень культурного развития» [4, с. 197]. А все же, благородными мотивами руководствуется этот человек, когда решает отправиться в дальний путь, в Москву к Сталину, который «…ничего не ведает. Что достаточно добраться до него, открыть ему глаза, как он сразу же заступится за свой народ. Прикажет накормить его и согреть» [3, с. 737]. Пусть и несколько наивными представляются убеждения деда Хлипавки, но именно в этом образе отразился тот светлый порыв украинского народа, противопоставляемого жестоким реалиям революции, коллективизации и голодомора, воплощенных у лице человека, «к которому дед нес чистое сердце, великую надежду, горячую молитву за весь свой народ, а он безжалостно оттолкнул его от себя» [3, с. 744]. И уже в картинах Страшного Суда, одной из самих символических страниц димаровской трилогии, где Всевышний поставил «деда Хлипавку по правую руку, Сталина – по левую» [3, с. 745] от себя, где «будет находится Сталин, черный от преступлений, и станет бултыхаться под ним кровь невинно погубленных людей» [3, с. 745], ярко просмотриться дилемма светлого и темного, добра и зла.
В этом плане показательны и другие герои, которые заплатили высокую цену ради реализации своих идей. Так, жестокая политика ликбеза не позволила Светличной воплотить давнюю мечту – заниматься учительством. Желание Григория Гинзбурга относительно добровольного вхождения в колхоз натолкнулось на полное неприятие местной властью, что в конечном итоге и привело к самоубийству последнего. Попытки Оксена Ивасюты скрыть годами нажитое имущество стало следствием его депортации за пределы родного дома. А непоколебимое отстаивание отцом Виталием христианских добродетелей стало причиной его убийства апологетом атеизма.
Описание быта, интерьера и экстерьера также является одним из признаков социально-бытового романа как жанра, что в рассматриваемом произведении Димарова подкрепляется примерами изображения дома («За какую то неделю обжили Гайдуки свою новую обитель так, что уже и не узнать было недавней землянки, которая дышала пустотой. Пристроили двери, прорубили небольшое окошко, наносили на постель сухой травы, натягивали дров – хоть всю зиму топи, – и почти уютно было долгими осенними вечерами, когда в железной печи весело трещали дрова и огонь бросал горячие отблески на стены, на потолок, на трех молчаливых людей» [3, с. 218]), обворованного панского поместья («Все тянули, что можно было отковырять или оторвать, высадить на телегу или на плече. Даже кафельные печи разобрали начисто, паркеты из цветного дерева, не говоря уже о железной крыше, о окнах и дверях. Все поплыло в окрестные села, нырнуло, как в болото, исчезло бесследно. И стоят теперь лишь голые стены пышного когда-то дворца…» [3, с. 573]), пожарного дома («И на тихом, сонном еще дворе пожарных закипела работа. Разбирались, смазывались проржавевшие насосы, на рассохшиеся бочки набивались новые обручи, менялись колеса, а сами выезды покрывались красной краской. Сошлись женщины пожарных, убрали в доме, выбелили внутри и снаружи. За неделю неузнаваемо изменилась пожарня. Двор тщательно подметенный, дом побеленный, в большом сарае аж горят начищенные насосы, радуют свежей краской два настоящих выезды» [3, с. 619]), имущества («И когда Оксен и Лида открыли шкафы и комоды, выдвинули ящики, то в них аж глаза разгорелись. Фарфоровая посуда, серебряные наборы ножей и вилок, белоснежные кипы простынь и скатертей, дорогая мебель из полированного красного дерева, инкрустированная желтой и красной медью, стулья, кресла и диваны, обтянутые красным невитертим хромом…» [3, с. 432]) и т. п.
Тема семьи всегда интересовала А. Димарова и, как известно, была апробированная в романах «Его семья» (1956) й «Идол» (1961). К ней писатель частично обращается и в эпическом полотне «И будут люди». По сути, произведение и начинается «как семейная хроника Светличных» [5, с. 128]. Актуализация семейной темы связана с проблемой отцовства, материнства и детства, соотнесением категорий любви, брака и семьи, эпизодами совместной жизни Тани Светличной и Оксена Ивасюты, Федора Светличного и Олеси, Ониська и Анны Мартыненко, супругов Приходьков и др.
Одна из самых выразительных характеристик романа «И будут люди» принадлежит упомянутом нами литературоведу Виталию Дончику, для которого «компактная трилогия» Димарова открывает «новые источники в этой теме, новые возможности социально-бытового романа» [2, с. 318], которому присущи такие доминанты, как «свободное течение живой жизни», «характеры, действующие по своей индивидуальной (…) а не навязываемой им социальной схеме», «единство социального и психологического, исторического и бытового, органическая повествовательная интонация…» [2, с. 318].
Подобную мысль высказывает исследователь Иван Зуб в разведке «В эпических измерениях» [6]. «И будут люди», как замечает рецензент, «написанные в плане социально-бытовой хроники» [6, с. 200], которая отличается показом семейно-бытовых дел, подробной и растянутой биографией героев, отступлениями и ретроспективно-подробными экскурсами в «историю рода», юмористической и иронической тональностью повествования.
Социально-бытовой роман, как известно, является одним из главных жанров реализма как метода. В этом плане показательна статья Марины Корецкой «Стилевые особенности творчества Анатолия Димарова, реализованные в романе «И будут люди» [7]. В анализируемом произведении исследовательница выделяет следующие особенности поэтики реализма: авторское стремление к «панорамному раскрытию жизни», хроникальному принципу построения, перемещению акцентов «с актуальных проблем современности и острых социальных конфликтов на их осмысление и восприятие человеком», к изображению широкого диапазона «общественно-исторических событий (…) от революции к голодомору, в пределах одного полтавского села» [7, с. 41], к проникновению в «вопросы бытия» с элементами «социального тона (…) эпичности» [7, с. 42], в вопросы общественной детерминированности жизни, «социально-экономических изменений в обществе» [7, с. 45], объективности в изображении героев, в «опосредованный (внешний) психологизм» [7, с. 46].
Литературовед Анатоль Костенко указывает на такую характерную в поэтике социально-бытового романа «И будут люди» рису как влияние на героя среды. По убеждению исследователя, «в отношениях с обществом», действуя в определенном окружении, меняются «поступки героев (…) этические и моральные принципы, однако содержание, идейная основа их действия остаются незыблемы» [8, с. 204].
Другой литературовед Виктор Грабовский в статье «Перепутье судьбы народной» [9] упоминает о многоплановости, пространстве и времени произведения. «Тарасовка – Полтавщина – Отечество от Прикарпатья до Подмосковья, – отмечает ученый, – вот (…) три плана, что разворачивает перед нами роман» [9, с. 5].
Подытоживая, отметим следующее: характерными особенностями эпического полотна Анатолия Димарова «И будут люди» как социально-бытового романа является отображение широкой панорамы действительности и охвата большого промежутка времени (предреволюционные и революционные годы, период ликбеза, голодомор, коллективизация), изображение разных социальных слоев (социальные «низы», чиновники, «куркули», учительство, духовенство), антиномия жестоких реалий эпохи и светлого устремления народа (желание Татьяны Светличной учительствовать, Григория Гинзбурга – добровольно входить в колхоз, попытки Оксена Ивасюта скрыть от власти нажитое годами имущество, отстаивание о. Виталием основ христианской морали), бытовизм (описание дома, панского поместья, пожарного дома, имущества), а также акцент на важных социальных событиях, социальная трагедия героя, изображение широкой картины жизни села, черты семейной хроники и другие.
Библиографический список
- Литературоведческий словарь-справочник / За ред. Р. Т. Громьяка, Ю. И. Ковалива, В. И. Теремка. – К.: ИЦ «Академия», 2007. – 752 с. (Nota bene).
- Дончик В. Г. Украинский советский роман: Движение идей и форм. – К.: Днепр, 1987. – 429 с.
- Димаров А. А. И будут люди. Роман / Предисл. Г. Штоня; Послесл. А. Димарова. – К.: Феникс, 2006. – 760 с.
- Гринько Д. Память щедра и неисчерпаема // Отчизна. – 1969. – № 12. – С. 195-198.
- Ломазова К. По строгим меркам военного времени // Киев. – 1985. – № 4. – С. 125-132.
- Зуб И. В епических измерениях // Отчизна. – 1974. – № 11. – С. 199-204.
- Корецкая М. Стилевые особенности творчества Анатолия Димарова, реализованные в романе «И будут люди» // Вестник Черкаского университета. Серия «Филологические науки». – 2010. – Вып. 188. – С. 37-48.
- Костенко А. Пролог // Отчизна. – 1967. – № 1. – С. 202-204.
- Грабовский В. Перепутье судьбы народной // Друг читателя. – 1981. – 5 февраля. – С. 5.