УДК 81’367.4

СИНТАГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПОРОЖДЕНИЯ И ВОСПРИЯТИЯ РЕЧИ ПРИМЕНИТЕЛЬНО К ВИДАМ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЕЁ СУБЪЕКТАМ

Филатова Елена Владимировна
Донецкий институт туристического бизнеса
профессор, зав. кафедрой филологии, канд. филолог. наук, доцент

Аннотация
В статье на основе наблюдений за устной речью как первичной и естественной формой общения, за интонационной делимитацией субъектом её исходных речевых компонентов говорится о реальных единицах порождения и восприятия речи, их основных признаках и функциях. Уделяется внимание разграничению речевых единиц по их участию в порождении или оформлении речи, а также по их отношению к устной или письменной её формам.

Ключевые слова: исходная единица речи, письменная речь, предложение, речь, синтагма, синтагматическая запись речи, синтагматическая структура речи, устная речь, фраза, язык


THE SYNTAGMATIC ASPECT OF SPEECH CREATION AND SPEECH PERCEPTION IN RELATION TO THE TYPES OF THE SPEECH ACTIVITY AND ITS SUBJECTS

Filatova Elena Vladimirovna
Donetsk Institute of Tourist Business
Candidate of Philological Sciences, Docent, the Chair of Philological Department

Abstract
Taking into consideration observations of the oral speech as the initial main form of communication it is spoken in the article about real units of speech creation and perception, their intonation delimitation by the subject and features. Attention is paid to demarcation of speech units as for their role in speech production, definite functions and their relation to its oral and written forms.

Keywords: derivative speech unit, language, oral speech, phrase, sentence, speech, syntagma, syntagmatic speech recording, syntagmatic speech structure, written speech


Библиографическая ссылка на статью:
Филатова Е.В. Синтагматический аспект порождения и восприятия речи применительно к видам речевой деятельности и её субъектам // Филология и литературоведение. 2014. № 9 [Электронный ресурс]. URL: https://philology.snauka.ru/2014/09/938 (дата обращения: 02.08.2023).

Современная синтаксическая теория рассматривает построение речи весьма отвлечённо, независимо от видов речевой деятельности, её субъектов и форм речи – устной или письменной. При освещении предложения обычно упускается из виду тот факт, что оно единица письменной речи, а не универсальная структура и с устной речью у него лишь соотносительные отношения.

Американские лингвисты, освещая вопрос построения речи, начинают рассматривать его уже с уровня звуков [1, с. 41; 2, с. 12]. Аналогичный подход у некоторых российских языковедов. Косвенно он нашёл отражение в словаре когнитивных терминов: “…порождение речи (language production, language generation; Sprachproduktion; production langagière) – один из двух главных процессов речевой деятельности (другой – понимание речи), состоящий в планировании и реализации речи в звуках или графических знаках” [3, с. 129].

Однако реализация речи осуществляется не в звуках, а в звуковой, или устной, форме, а также в графической, или письменной, форме. Целесообразно более чётко разграничить понятия форма (устная, звуковая или письменная, графическая) и реальная речепорождающая единица.

Хотя звуки являются минимальными единицами языка, а морфемы и слова представляют собой конкретные сочетания звуков (или букв) и их легко расчленить на эти минимальные единицы, тем не менее ни языковые, ни речевые единицы из них не строятся. Безусловно, они представлены в конкретных сочетаниях звуков или букв, но порождение речи обусловлено не звуками или буквами, а последовательным наращением исходных минимальных речевых единиц с ситуативным значением. Ни звуки, ни буквы ими не являются. Они лишены семантики, не отличаются самостоятельностью, а главное, имеют общепринятое закрепление в знаменательных единицах и попадают в речь как нерасчленяемое единство в структуре этих единиц. Самостоятельной роли в её построении у них нет.

В русском языкознании господствует мнение, что предложение как минимальная коммуникативная единица строится в результате распространения его структурной схемы с помощью отдельных лексических распространителей, т.е. с помощью отдельных слов [4; 5; 6]. А уже из предложений составляются тексты [6]. Однако ничего не говорится о том, где оно строится, в какой ситуации, в какой форме (устной или письменной), кем строится и кем воспринимается. Любая речь (и каждая её регулярная тип-структура) всегда индивидуальна, креативна и конкретна. Она по-разному соотносится с субъектом речи и её адресатом. Параллельно утверждается, что предложения строятся из слов и словосочетаний как номинативных средств языка, хотя словосочетания не соотносятся со структурными схемами предложений как их отдельные распространители. Несмотря на весьма широкую известность данной концепции, нам не удалось найти ни одного человека, даже среди представителей данной теории, у которого личная речевая деятельность протекала бы в соответствии с этой теорией.

Касаясь синтагмы как речевой единицы, некоторые лингвисты отождествляют её со словосочетанием [7, с. 9] или определяют как единицу восприятия [8; 9, с. 229] и ничего не говорят о её роли в организации речи, создавая впечатление, что она является порождением читателей при восприятии текста. В «Словаре-справочнике лингвистических терминов» утверждается, что речь строится из словосочетаний, а воспринимается на основе синтагм [10. с. 282], что выглядит несколько странно, если учитывать, что строится (шифруется) она одним человеком, а воспринимается (дешифруется) другим и при этом у них оказываются разными единицы шифровки и дешифровки.

Цель статьи – осветить синтагматический аспект порождения и восприятия речи применительно к видам речевой деятельности и её субъектам. При этом осуществляется опора на единицы устной речи как первичной формы общения, реально выделяемые в ней её субъектом в результате интонационной их делимитации. Определяются их признаки, функции и отношение к письменной форме речи, дифференцируются речевые единицы по признаку их участия в порождении речи или в её оформлении, а также по их отношению к устной или письменной её форме.

Очевидно, что решать вопросы речи безотносительно к видам речевой деятельности и её субъектам (субъекту порождения и субъекту восприятия) [11, с. 164], без учёта её форм (устной и письменной), а также отношения её единиц к порождению речи или её оформлению, к устной её форме или письменной – некорректно. Кроме того, по-видимому, уместнее говорить не о построении речи, а именно о порождении её, потому что в непринуждённой речевой деятельности она появляется обычно спонтанно, в результате психоречевой реакции на актуальную ситуацию, тогда как любое строительство связано с осознанными, спланированными действиями.

Существуют четыре вида речевой деятельности: два – в устной форме (говорение и слушание) и два – в письменной (письмо и чтение). Если учитывать разные виды и формы речевой деятельности и то, что в ней принимают участие разные субъекты, у которых разные цели и соответственно разные действия, представляется естественным, что ограничиваться каким-то одним универсальным решением рассматриваемой проблемы недостаточно. Ибо в устном общении будет одна картина порождения и восприятия речи, а в письменном – несколько иная. В устной речи в момент её порождения и интонационного выделения её исходных единиц одновременно происходит и её восприятие – с появлением каждой очередной синтагмы. Направления действий субъекта речи и субъекта восприятия совпадают и синхронно продвигаются от начальной точки общения к конечной.

Для устной речи актуальны одни речевые единицы, а для письменной – другие. В письменной речи у автора – одни действия, а у читателя – иные. Действия автора направлены от содержания – к отражающим его речевым структурам, тогда как действия читателя направлены от речевых структур к содержанию. Так что у названных субъектов разная речевая деятельность, обусловленная разными их целями и установками. Порождение речи носит характер последовательного линейного наращения исходных речевых единиц, из которых составляется её структура и содержание. Это не выборочное распространение некой абстрактной схемы отдельными словами или заполнение каких-то виртуальных синтаксических позиций членами предложения (когда создаётся впечатление, что речь строится ради представления предложений с их различными синтаксическими позициями и с эксплицитными или имплицитными их заполнителями), как это пытаются нам представить. Неслучайно мысли о схемах и лексических распространителях, о “заполнении позиционного состава предложения по принципу функциональной эквивалентности” [12], о словосочетаниях как строительном материале для предложений всё чаще вызывают возражения.

Что касается словосочетаний, они совершенно не соотносятся с идеей линейной последовательности речи, т.е. с основным принципом речепорождения. Нельзя последовательно расчленить речь на словосочетания, их можно из неё только вычленить (если они в ней вообще имеются), тогда как любая речь легко членится на реальные исходные единицы, а также на структуры традиционного её оформления.  Единицы порождения речи наращиваются, а единицы её оформления выделяются.

Но если речь не членится на словосочетания, то не из них она и составлена. Из каких речевых единиц она составляется путём их линейного наращения (или оформляется в результате их последовательного выделения в тексте), на эти единицы она и членится.

Устная речь – первичная форма общения. Её следует признать основной, потому что она природная. Способность к ней человек получает от рождения. С течением времени у ребёнка происходит самопроизвольное становление речи – на основании его присутствия в речевом поле, общения с окружающими и приобретения речевого опыта. Письменная же, несмотря на её важность в жизни общества и каждого человека, вторичная форма, искусственная, созданная людьми. Письменной речи человека долго и целенаправленно обучают. Её изучение должно соотноситься с устной формой и при необходимости корректироваться ею, что отмечал ещё Г. Пауль [13, с. 441].

Занимаясь изучением восточно-лужицкого наречия, Л.В. Щерба обратил внимание на то, что устная речь в процессе общения интонационно не членится на слова и предложения, она членится на те минимальные речевые единицы, из которых непосредственно составляется субъектом. “Отдельные слова… отнюдь не даны нам в “речи”, – писал он. – Кратчайшими отрезками этой последней являются “группы слов” (могущие, конечно, состоять и из одного слова), выражающие в процессе речи-мысли единые “отдельные предметы”, в данной ситуации далее неделимые” [цит. по: 14, с. 48]. Наблюдения за выделением и делимитацией исходных речевых единиц в процессе устного общения подтверждают это высказывание. Паузами разграничиваются не звуки, не отдельные слова или словосочетания в традиционном их понимании и даже не предложения, а синтагмы как единые структурно-смысловые группы слов, что указывает на их исключительную важность в порождении и адекватном восприятии речи. В устной речи делимитация синтагм осуществляется на основании пауз между ними, а делимитация фраз – на основании осознания последовательной линейности порождаемых мыслей.

Что касается слова, оно вообще не речевая единица. Это в своё время отметил ещё Гумбольдт, утверждавший, что речь не строится из слов, – наоборот, слова появляются из речи. Его мнение разделяли А.А. Потебня, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Л.В. Щерба, Г.В. Колшанский. Показательно, что Бодуэн де Куртенэ, разграничивая слово как обобщённый, самодостаточный номинативный знак языка и слово как конкретную минимальную речевую единицу, ввёл для них даже разные термины –  лексема и синтагма.

Функциональная жизнь слов протекает в синтагмах. Если отдельное слово выделяется в речи паузами, оно выполняет функцию однокомпонентной синтагмы, и у него уже не языковой, а речевой статус. И знаменует оно теперь не обобщённую номинативную единицу языка, для которой характерны отдельность и самодостаточность, а минимальную речевую единицу, которая предполагает смысловую конкретность и линейную сочетаемость с аналогичными структурами [15, c. 43].

Весьма интересно пояснял порождение речи и появление в ней слов известный оратор античности Цицерон: “Сначала в уме намечается мысль, тотчас затем сбегаются слова (выделено мною – Е.Ф.: не используются, не подбираются, а сбегаются), и ум с несравненной быстротой рассылает их на свои места” [16, с. 374]. Эта наивная по форме выражения мысль при отсутствии терминов отличается большей точностью, чем многие мысли, насыщенные самыми современными терминами.

Речь – самостоятельная лингвистическая сфера со своими единицами. Её членение осуществляется не на языковые, а на речевые единицы, т.е. на единицы её порождения – синтагмы или на единицы её традиционного оформления: фразы – в устной форме и предложения и высказывания (сложное синтаксическое целое) – в письменной. Разумеется, в речи несложно найти языковые единицы, но не потому, что она, дескать, из них построена и последовательно членится на эти элементы, а в результате их выделения из неё. Однако их выделение не будет соответствовать ни её порождению, ни её реальной структуре. Не из них непосредственно порождается её структура и содержание. Следовательно, они не могут быть единицами её естественного речевого членения.

Естественное членение речи наиболее чётко представлено в устном общении при делимитации исходных её единиц. Поэтому именно на него нужно ориентироваться при изучении речи и особенно при чтении текстов.

Применительно к устной речи, которая для говорящего и слушателя начинается с минимальной речевой структуры и характеризуется тем, что в момент её порождения происходит и её восприятие, можно выделить следующие уровни речевых единиц:

- уровень синтагм как исходных, недифференцированных, одномерных структур, в которых единому компоненту структуры соответствует один компонент содержания;

- уровень фраз, появляющихся при наращении синтагм и отражающих передаваемые мысли – одну за другой;

- уровень полного сообщения.

Применительно к письменной речи, которая для автора тоже начинается с синтагмы, как единой речепорождающей структуры, можно назвать такие уровни речевых единиц:

- уровень синтагм;

- уровень предложений (простых и сложных), последовательно выделяемых автором в тексте по мере формирования в нём мыслей;

- уровень высказываний (в виде абзацев);

- уровень текста.

Для читателя эти уровни представлены в обратном порядке:

- уровень текста как абсолютно завершённой в интонационном, структурном и содержательном отношениях речевой единицы;

- уровень высказываний, которые нередко квалифицируются как “минимальный текст”;

- уровень предложений как единиц традиционного оформления текста, способствующих выделению в нём мыслей и помогающих читателю быстрее осознать авторскую делимитацию синтагм, из которых составлены структура и содержание текста;

- уровень синтагм как реальных исходных речевых единиц.

Единицы всех уровней обеих форм речи объединяются в общую систему речевых единиц. Каждой из них характерна структурно-смысловая отдельность, уровневая самостоятельность, и отнесённость к конкретной форме речи. Имея интонационное оформление, предложения в связной речи, тем не менее, интонационно не разграничиваются, поэтому определить на слух авторский вариант их структуры и границ между ними в звучащем тексте обычно не представляется возможным, что подтверждается результатами диктантов и многочисленных экспериментов. Вспомним так часто повторяющийся при написании диктантов вопрос: “Это уже новое предложение?” Если бы речь интонационно членилась на предложения, такой вопрос был бы неуместным. Но исследователи с удивительным постоянством продолжают говорить о чётких границах предложений в тексте, не пытаясь выяснить, почему слушатели легко воспринимают звучащий текст и его содержание, но не воспринимают при этом авторских структур и границ предложений и нуждаются в предупреждении о начале нового предложения?

Таким образом, чтобы определиться с реальной исходной единицей речи, необходимо обратить внимание на то, какие речевые структуры интонационно выделяются субъектом в устной речи, в результате чего они воспринимаются слушателями, осознаются их значения и содержание речи в целом. Именно они являются единицами её порождения и основой её восприятия. Выделяя их в речи, субъект указывает на их важность для её структуры и содержания. Из них он составляет устную (и письменную) формы речи.

Слушатель, воспринимая речь одновременно с её порождением, с появлением каждой очередной синтагмы, является лицом ведомым. Его ведёт говорящий, Для его речевой деятельности тоже характерен синтез. Устное общение осуществляется на уровне синтагм, которые выливаются в мысли, представленные фразами, и в сообщение в целом. Категория предложения здесь избыточна. Говорить о построении предложения применительно к устной речи некорректно. У неё нет в нём потребности. Для осознания этого обратимся к речевому фрагменту и представим себя его слушателями. Используя существующие графические средства, отразим всё то, что мы в нём слышим и воспринимаем, т.е. осуществим его синтагматическую запись:

/ Была уже по́лночь / $   напра́во / было ви́дно всё село // $  длинная у́лица / тянулась далеко́ / вёрст на пя́́ть // всё́ было погружено / в тихий глубокий со́н  // $  ни движе́ния / ни зву́ка  /// даже не ве́рится / что в приро́де / мо́жет быть так тихо /// когда в лунную но́чь / видишь широкую сельскую у́лицу / с её и́збами / стога́ми / уснувшими и́вами // то на душе становится ти́хо /// $ в этом своём поко́е // укрывшись в ночных те́нях / от трудо́в / забо́т / и го́ря // она кротка́ / печа́льна / прекра́сна  /// $  и ка́жется // что и звё́зды смотрят на неё ласково и с умилением / и что зла́ уже нет на земле / и всё́ благополучно /// $ нале́во с края села / начиналось по́ле // $ оно было видно далеко́  / до горизо́нта // $ и во всю ширь этого по́ля / за́литого лунным светом // то́же / ни движе́ния / ни зву́ка / $

В этой записи нашли отражение: 1) все синтагмы как минимальные компоненты структуры и содержания речи (они разграничены наклонными линиями), 2) их последовательность, 3) границы между ними, 4) паузы на месте этих границ, 5) продолжительность пауз (отмечена количеством наклонных линий), 6) компоненты в синтагмах, выделяемые ударением, а следовательно, и по смыслу, 7) все фразы (разделены значком $ ) и 8) сообщение в целом. Даже непродолжительной тренировки достаточно, чтобы легко и однозначно осуществлять и понимать такую запись, ибо она отражает всё, что способствует адекватному восприятию устной речи. Что касается предложений, то их однозначно на слух выделить здесь нельзя (чего нет в устной речи, того нельзя в ней и выделить). При трансформации данной синтагматической записи в обычный текст, а также при написании диктанта респонденты выделяют в этом фрагменте от 7 до 12 предложений. У автора же их пять [см. 17, с. 73]. Естественно, что автором представлен здесь один из возможных вариантов письменного оформления речи, обусловленный его психической деятельностью в конкретный момент. Таким образом, синтагматическая структура текста постоянна, одновариантна, что позволяет читателям (и слушателям при его озвучивании) однозначно понимать его. Предложенческая его структура может варьироваться без изменения его содержания.

На основании этой записи читатель может проверить своё умение выделять предложения в речи и определиться в том, насколько соответствуют действительности утверждения многих лингвистов о чётких границах предложений в связной письменной речи. С максимальной степенью точности можно утверждать, что ни у кого из читателей, кто решит определить объём и границы предложений в данном речевом фрагменте, они не совпадут с авторскими: слишком они у автора индивидуальны. По крайней мере, пока ни у кого из 500 участников эксперимента совпадений не было. Мало того, если бы автор сам стал его участником, не было бы никакой гарантии, что он восстановил бы свою структуру предложений. И это естественно, так как при неизменной синтагматической структуре текста, обеспечивающей единство информации, модификация структур предложений не ведёт к изменению его содержания, а психическая деятельность человека имеет весьма широкий диапазон и в разных ситуациях она у него проявляется по-разному.

Так что вполне очевидно, что предложения – единицы традиционного и в то же время субъективного оформления текста, а вовсе не единицы его порождения. Они определяются психическим состоянием человека на конкретный момент его речевой деятельности.

У каждой уровневой речевой единицы свои функции, и по отношению к их выполнению она является основной структурой. Так, синтагма является основной единицей порождения и восприятия речи, текст – основной единицей передачи завершённого содержания, а предложение – основной единицей оформления письменной речи в соответствии с передаваемыми мыслями.

Предложение имеет составной характер и само нуждается в расшифровке, поэтому оно не может считаться минимальной речевой единицей. Если даже взять такое предельно простое предложение, как Мальчик потерял ключ, несложно убедиться в том, что в разных речевых ситуациях оно может передавать совершенно разные значения и будет восприниматься по своей синтагматической (т.е. смыслонесущей) структуре как однокомпонентное, двухкомпонентное или трёхкомпонентное. Для этого достаточно, например, проанализировать делимитацию его минимальных речевых единиц в ответах на следующие вопросы:

Что случилось? – Мальчик потерял ключ (одна синтагма);

Кто потерял ключ? – Ма́́льчик / потерял ключ (две синтагмы);

Что сделал мальчик? – Мальчик / потеря́л ключ (тоже две синтагмы, но уже иного качества в отношении их интонации, актуальности и смысла);

Что сделал мальчик с ключом? – Мальчик / потеря́л / ключ (три синтагмы).

  Все четыре ответа графически имеют одну и ту же структуру, но передают  разное содержание, ибо состоят из разного количества синтагм. Они предполагают разную интонацию, отражающую разную актуальность синтагм в ответах.

Синтагмы, выделенные жирным шрифтом, несут новые сведения и в устной речи участников общения, хорошо знакомых с речевой ситуацией, могут выполнять функцию фраз и даже полного сообщения, а в письменной речи – функцию предложений и минимального текста (например, в записке ответ на вопрос).

Даже на таком простейшем примере можно убедиться в том, что структура и содержание предложения носят не словесный, а синтагматический характер.

Аналогичная ситуация в английской и украинской речи. Ср. в английской:

What happened? – The boy lost the key  (one syntagma);

Who lost the key? – The boy  /  lost the key  (two syntagmas);

What did the boy do? – The boy  /  lost the key  (two syntagmas, but with different quality);

What did the boy do with the key? – The boy  /  lost  / the key (three syntagmas).

А теперь отразим речевую ситуацию в украинской речи:

Що трапилося? – Хлопчик загубив ключ  (одна синтагма);

Хто загубив ключ? – Хлопчик  / загубив ключ (двесинтагмы);

Що зробив хлопчик? – Хлопчик / загубив ключ (две синтагмы, но у них иные актуальность и смисловое качество);

Що зробив хлопчик з ключем? – Хлопчик / загубив / ключ (три синтагмы).

Как видим, делимитация и выделение синтагм здесь аналогичные. Эти структурные и функциональные параллели подводят к мысли о синтагме как общеречевой единице. Все четыре варианта предложения в каждом из трёх рассматриваемых языков имеют один и тот же графический вид: все они включают одни и те же слова в одной и той же последовательности. Но все передают разное содержание.

Следовательно, к порождению речи и к её содержанию слова как отдельные номинативные единицы языка с обобщённым значением не имеют никакого отношения. В речи они обычно используются комплексно. В нашем простейшем примере это не столь наглядно, но в других ситуациях – вполне очевидно. Обратимся к такому предложению:

Неприятности того или иного человека, / оказавшегося среди сложных для него проблем, / являются закономерными для людей, / лишённых ответственности и самоконтроля.

 Оно простое, в нём четыре синтагмы, но среди них нет однокомпонентных. В результате их наращения составлены его структура и содержание (S):

1                                                    2                                                      3                                                    4

S   =     Неприятности       +           оказавшегося           +               являются              +               лишённых

             того или иного                    среди сложных                     закономерными                  ответственности 

                  человека                          для него проблем                        для людей                           и самоконтроля

 

Все слова в этом предложении не просто распределены по синтагмам – они закреплены в них и не имеют никакого самостоятельного отношения к его структуре и содержанию, ибо являются компонентами своих синтагм, в составе которых они и вошли в предложение. Вполне очевидно, что именно синтагмы выступают в качестве его исходных единиц. Так что функции слов исчерпываются на уровне синтагм. Ни одно слово нельзя оторвать от его синтагмы и перенести в другое место. Все они в каждой из синтагм интонационно, структурно и содержательно едины. Они создают одну общую минимальную речевую единицу с ситуативным значением. Поэтому говорить о функции слов в предложении не корректно. Слово – компонент синтагмы, а синтагма – компонент предложения. В этом и состоит сущность порождения речи и её восприятия, причём как речи в целом, так и любой её составной единицы. И эта сущность – синтагматическая.

Синтагматическая структура речи создаётся её субъектом. В устной речи интонация однозначно отражает её синтагматическую структуру, указывая на границы синтагм, на грамматические и смысловые отношения между ними, на их конкретную коммуникативную функцию, тем самым способствуя однозначной передаче содержания. В письменной речи читатель должен самостоятельно разобраться в синтагматической структуре текста и добиться его адекватного понимания.

Основной объём знаний о мире человек получает благодаря чтению. Знания эти должны быть адекватными. Поэтому цель чтения – вовсе не поиски смысловых и выразительных нюансов, как полагают некоторые исследователи, объясняющие синтагму как единицу восприятия, а точное понимание содержания. Цель чётко определил ещё Квинтилиан, известный римский писатель и педагог, утверждавший, что при обучении чтению главная цель заключается в том, чтобы ученик правильно понимал смысл [18]. Научить правильно понимать содержание текста можно только на основе тех речевых единиц, из которых он непосредственно составлялся. Читателю необходимо определить его авторскую синтагматическую структуру и интонацию. В этом ему помогает автор, который разграничивает текст на высказывания (абзацы) и предложения, использует знаки препинания, в том числе и авторские, что способствует осознанию необходимой интонации. В основе порождения и восприятия речи лежат синтагмы и их интонация. Адекватность этих компонентов у автора и читателя гарантирует верное понимание речи.

Теоретическое значение концепции синтагмы проявляется в том, что она причастна ко всем видам речевой деятельности, отражая реальную картину процессов порождения и восприятия речи. Прагматическая её роль проявляется при обучении языкам и чтению, когда только опора на синтагму будет способствовать успешному достижению поставленной цели, на что, по свидетельству В.В. Виноградова [19, с. 48], в одной из своих неопубликованных рукописей указывал академик Л.В. Щерба.


Библиографический список
  1. Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика. М, 1976. – 350 с.
  2. Почепцов Г.Г. Конструктивный анализ структуры предложения. – Киев, 1971. – 191 с.
  3. Демьянков В.З. Продуцирование, или порождение речи // Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Под общей редакцией Е.С. Кубряковой. М.: Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова [Электронный ресурс]. URL: http://www.infolex.ru/Cs12.html
  4. Белошапкова В.А. Синтаксис / В.А. Белошапкова // Современный русский язык. – М., 1981. – 401 с.
  5. Виноградов В.В. Вопросы изучения словосочетаний (На материале русского языка) // Избранные труды. Исследования по русской грамматике. – М., 1975. – С. 231-253.
  6. Русская грамматика, в 2 т. – М.,1980, т. 2. – 709 с.
  7. Прокопович Н.Н. Вопросы синтаксиса русского языка. – М., 1974. – 350 с.
  8. Брызгунова Е.А. Практическая фонетика и интонация русского языка. – М., 1963. – 306 с.
  9. Матусевич М.И. Современный русский язык. Фонетика. – М.:, 1976. – 288 с.
  10. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. – М., 1985. – 400 с.
  11. Фоменко Ю.В. Человек, слово и контекст // Концепция человека в современной философской и психологической мысли. – Новосибирск, 2001. – С. 164 – 168.
  12. Лущай В.В. Заполнение позиционного состава предложения по принципу функциональной эквивалентности: интроспективный анализ в русле экспликационной грамматики. – Донецк, 2010. – 254 с.
  13. Пауль Г. Принципы истории языка. – М., 1960. – 500 с.
  14. Виноградов В.В. Общелингвистические и грамматические взгляды акад. Л.В. Щербы // Памяти академика Льва Владимировича Щербы (1880 – 1944). – Л., 1951. – С. 31-62.
  15. Филатова Е.В. Минимальная единица речи, её признаки и функции // Русская речь, 2013,  № 6. – с. 39 – 45.
  16. Цицерон Марк Туллий. Три трактата об ораторском искусстве. – М., 1972. – С.374.
  17. Филатова Е.В. О некоторых противоречиях в теории порождения речи // Філологічні трактати. – Т. 3, № 2, 2011. – С. 71 – 77  [Электр. ресурс]: URL:  http://essuir.sumdu.edu.ua/handle/123456789/21961
  18. Квинтилиан М.Ф. Воспитание оратора / М.Ф. Квинтилиан // Идеи эстетического воспитания. – т.1. – М., 1973. – 408 с.
  19. Виноградов В.В. Общелингвистические и грамматические взгляды акад. Л.В. Щербы // Памяти академика Льва Владимировича Щербы (1880 – 1944). – Л., 1951. – С. 31-62.


Все статьи автора «syntagma»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: