Только разноаспектный подход (анализ структурно-семантических, стилистических, пунктуационно-графических, коммуникативных и др. особенностей предложения) способен создать целостное представление о предложении как сложном явлении синтаксиса, изучение которого на материале художественной литературы будет способствовать более глубокому пониманию авторского замысла, коммуникативно-структурной организации как микротекста, так и макротекста. Рассмотрение пунктуационно-графических средств, способов и приемов организации высказываний в художественном тексте является необходимым компонентом такого подхода, так как посредством системы пунктуационно-графических показателей выражаются важнейшие текстовые категории: информативность, линейность / нелинейность, связность, цельность, модальность, интенциональность и пр. Б.Ю. Шавлукова называет использование пунктуационных знаков «способами символизации художественных смыслов» [1, с. 238].
Романы Бориса Акунина заняли прочное место на полке современной классики. Стиль Б. Акунина демонстрирует сочетание особенностей языка современной и классической литературы, подкреплённое несомненным талантом автора и являющее на данный момент один из лучших образцов русскоязычного художественного текста. Творчество Б. Акунина изучают с различных точек зрения литературоведы и лингвисты Е.А. Аввакумова, И.А. Вороновская, М.Н. Иванова, Н.Н. Менькова, Л.Г. Самотик и др., однако пунктуационное оформление писателем своих текстов и роль пунктуации в выражении авторского замысла ещё не изучались.
Цель данной статьи – анализ пунктуационно-графических особенностей художественных текстов Б. Акунина и их роли в стилистической организации произведений автора. Материал исследования – романы из цикла «Провинциальный детектив», в которых Б. Акунин попытался уйти от привычных читателю проблематики и стиля прославивших писателя романов «фандоринского цикла». В цикл вошли три романа: «Пелагия и белый бульдог», «Пелагия и чёрный монах», «Пелагия и красный петух» (в дальнейшем сокращения соответственно: «П и ББ», «П и ЧМ», «П и КП», располагать романы будем в приведённом выше порядке перечисления, соответствующем их положению в цикле). Автор демонстрирует в «Провинциальном детективе» иную манеру письма, в основе которой несомненна стилизация языка текстов XIX века. Попытаемся отследить, каким образом стилистические особенности проявляются на пунктуационно-графическом уровне.
Исследованием способов и особенностей пунктуационно-графической аранжировки текста занимались многие лингвисты. Их внимание было обращено на коммуникативные функции пунктуации (Д.Л. Плешанова, В.И. Чепурных), использование знаков препинания в текстах определённых авторов (С.А. Ахмадеева, М.В. Петрушина, Н.А. Тарасова, Б.Ю. Шавлукова), в том числе в современной художественной литературе (Л.Р. Рабданова), авторскую пунктуацию (В.Т. Садченко, Е.Н. Скорикова, И.В. Труфанова, Б.Ю. Шавлукова), коммуникативно-прагматические аспекты пунктуации (Н.Л. Шубина), формирование авторами «пунктуационных стратегий» (Ф.С. Андросова) и другие аспекты. Уделялось внимание и отдельным пунктуационным знакам, их роли в тексте, в реализации авторского замысла, в отражении эмоций и намерений автора (С.А. Ахмадеева, М.В. Петрушина, Н.А. Тарасова). На основе анализа текстов А.И. Солженицына В.П. Балахова отмечает, что «своеобразное графическое и пунктуационное оформление определяет значимость паралингвистических средств в воплощении коммуникативного замысла» [2, с. 197]. Все исследователи считают, что выбор писателем того или иного пунктуационного знака не является случайным и связан с художественным замыслом, авторскими интенциями, коммуникативным замыслом.
Современная пунктуация сложилась как итог многолетнего развития графической стороны русского языка и на современном этапе «отличается системностью, которая заключается прежде всего во взаимодействии трёх принципов: структурного, смыслового и интонационного» [3, с. 163]. Если выявлять приоритетность и сопоставлять функции каждого из названных принципов, то «структурный принцип является ведущим (поэтому большая часть правил опирается именно на него) <…> С точки же зрения назначения пунктуации ведущим принципом является принцип смысловой, потому что цель любого высказывания есть выражение смысла. <…> …интонационный принцип выступает в современной пунктуации как принцип, сопутствующий основным» [4, с. 6-7]. По словам Н.И. Валеевой, «интонационный принцип служит для выражения эмоциональной окраски речи в зависимости от коммуникавно-прагматической установки автора» [3, с. 164]. Исследования в рамках коммуникативного синтаксиса дали возможность говорить ещё об одной функции пунктуации: «Кроме своих обычных функций пунктуация является эффективным средством выражения тема-рематического членения предложения, а именно передачи заключенной в предложении актуальной информации» [5, с. 545]. То есть актуальное членение предложения определяет содержание высказывания, воздействует на его строение и, как следствие, на расстановку в нём знаков препинания, при этом для графического выделения актуальной информации в предложении используются различные средства: тире, двоеточие, многоточие, скобки и под.
Если для лингвиста пунктуационно-графическая аранжировка высказывания является лишь одним из показателей его сущности, то в восприятии читателя именно знаки препинания определяют суть письменного текста, границы предложения, выделение автором той или иной мысли, важной для развития сюжета, новой информации. Представление текста (или его части) в виде предложения имеет дополнительную функциональную нагрузку [6, с. 34]. Очевидно, что такие образования программируются автором и, в свою очередь, воспринимаются читателем как одна из стилевых доминант повествования: «Но передышка эта временная – как раз там, где расположена Дроздовка, упрямый берег снова резко дыбится кверху; помещичий дом и сад вознесены высоко над водным простором, отчего открывающийся оттуда вид по праву считается красивейшим во всей округе» («П и ББ»).
В одном предложении Б. Акунина употребляется, как правило, несколько пунктуационных знаков: «На правом снимке натурщица лежала спиной к зрителям, закинув руку поверх головы; передний план – песок, задник – солнечные зайчики по воде» («П и ББ»). Каждый использованный автором знак препинания несёт определённую смысловую, стилистическую, коммуникативную нагрузку, выполняет свою роль в организации текста.
Одним из наиболее востребованных Б. Акуниным знаков пунктуации конца предложения является многоточие, количество в романах соответственно: 159, 199, 302. Показательно, что первый и второй романы цикла начинаются многоточием: «…А надо вам сказать, что к яблочному Спасу, как начнет небо поворачивать с лета на осень, город наш имеет обыкновение подвергаться истинному нашествию цикад, так что ночью и захочешь спать, да не уснешь вот какие со всех сторон несутся трели, и звезды опускаются низко-низко, луна же и подавно виснет чуть не над самыми колокольнями, делаясь похожа на яблоко нашей прославленной “сметанной” породы, которую местные купцы поставляют и к царскому двору, и даже возят на европейские выставки» («П и ББ»). В.В. Набоков, также любивший этот знак препинания, в одном из рассказов говорил о нём как о «следах на цыпочках ушедших слов»: «Умер Леонид Иванович Шигаев… Общепринятое некрологическое многоточие изображает, должно быть, следы на цыпочках ушедших слов – наследили на мраморе – благоговейно, гуськом…» («Памяти Л.И. Шигаева»). Б. Акунин использует многоточие чаще в конце предложения, где оно служит передаче эмоционального состояния, глубоких переживаний героя: «Хотел поворачивать обратно. Вдруг слышу из темноты…» («П и ЧМ») или используется, чтобы изобразить ситуацию недоговаривания: «Чтобы глазные яблоки вылетели из орбит – это, скажу я вам…» («П и КП»), а также передать многозначность фразы, какой-то намёк говорящего: «Такой это человек, что не зазорно и склониться со смирением…» («П и КП»). Кроме того, многоточие выделяет наиболее значимые в сюжетном плане моменты повествования, в которых содержатся важные в детективном жанре намёки на то, кто же является преступником, каковы его мотивы и под.: «Да, любовь – тоже преступление, это совершенно очевидно…» («П и ББ») – данная фраза героини звучит в самом начале романа, и только к развязке становится ясно, что в ней содержалась подсказка, указывающая на виновность героини и мотив преступления.
Многоточие в середине предложения подчёркивает неожиданность происходящего: «Вдруг… вдруг сияние неземное, яркое, много ярче, чем от газовых лампад, что у нас в Ново-Арарате нынче на улицах горят» («П и ЧМ»); в диалогах – служит для изображения интонационных особенностей речи персонажей: «Да, мне известно, что ваша заволжская… фракция [это неприятное и, хуже того, чреватое слово Победин еще и интонацией подчеркнул]» («П и КП») и т. д. Многоточие – один из самых значимых пунктуационных знаков в художественном тексте. Ф.С. Андросова отмечает: «Многоточие участвует в создании образов и характеристик персонажей, а также во временной и пространственной организации художественных произведений, направляя читателей на верную интерпретацию глобальной стратегии произведения, расширяя рамки повествования, позволяя читателю быть полноценным участником повествования» [7, с. 24]. Действительно, многоточие, встречающееся у Б. Акунина преимущественно в диалоге, в репликах персонажей, делает адресата если не участником, то по крайней мере, полноценным наблюдателем происходящих событий. Читатель словно сам слышит диалоги, понимает запинки героев, угадывает скрытый подтекст высказывания: «Расхохоталась. Я… я стал сам не свой. Я угрожал ей. Мне есть чем… Тебе это знать не нужно» («П и ББ»).
Восклицательный знак также часто используется Б. Акуниным, количество в романах цикла соответственно: 296, 762, 787. Чаще всего с помощью восклицательного знака оформляются экспрессивные реплики персонажей: «Всех обгоню! – кричал. – Я самый быстрый, самый резвый!»(«П и ББ»). Передать эмоциональность речи героев особенно актуально для автора в романе «П и ЧМ», в котором постоянно встречаются восклицания по поводу происходящих экстраординарных и загадочных событий («Пресвятая Заступница, сбереги и защити!», «Лев! Николаевич! На помощь! Спасите!»); в данном романе восклицательный знак наиболее частотен на единицу текста. Нередко сочетание восклицательного знака с междометием, частью речи, имеющей большое значение для стиля Б. Акунина: «Услышав тихое “ах!”, Яков Михайлович причмокнул и попятился, а через пять секундочек уже совершенно растворился во мраке» («П и КП»). Мы уже отмечали, что «наряду с отрывочностью мыслей, обилием отрицательных и восклицательных предложений, обилие междометий дополняет языковые особенности, демонстрирующие эмоциональность внутренней речи, мыслей героев» [8].
Авторская интенция проявляется посредством не только прямых высказываний, но и таких приемов, как членение текста на строго продуманное число фрагментов (глав или строф), иконическое использование графики. В этом отношении показательна работа писателя со знаками препинания, которые в его тексте не только передают интонацию и логические строение высказывания, но и становятся окказиональными семантическими атрибутами или даже обретают статус самостоятельных образов. Таковы, в частности, скобки, которые, как отмечает А.В. Леденёв, могут использоваться для того, чтобы «представить реальность как бесконечную последовательность ступеней, уровней восприятия, двойных донышек, либо чтобы обозначить дистанцию между точками зрения героя и повествователя» [9, с. 857]. Вставные конструкции, выделенные скобками, «служат добавочным сообщением и поэтому всегда являются или дополнительной ремой (в случае структурной неразвёрнутости), или имеют более сложное коммуникативной устройство (если представляют собой структурно развёрнутое высказывание)» [10, с. 241]. Кроме того, с помощью скобок автор «вносит в текст ту информацию, которую он считает необходимой для наиболее адекватного понимания созданной картины» [11, с. 85].
Частотность использования скобок в романах цикла составила соответственно: 91, 179, 175. Их использование у Б. Акунина имеет несколько специфических черт. Во-первых, с помощью скобок автор привносит в текст диалогичность, и читатель становится свидетелем некого диалога писателя с самим собой: «Некоторое время спустя будочник услыхал гортанное, клекочущее погикивание явно нехристианского звучания и уже тогда захотел перекреститься, да поленился (добавим от себя, зря)» («П и ББ»). То есть Б. Акунин комментирует собственный текст так, словно написан он кем-то другим, в результате создаётся полифония. Предложения со скобками вставляются Б. Акуниным не только в середину другого предложения, но и после предложения: «То-то, поди, слез и крови пролил, собирая этакое сокровище. (Заметим кстати, что на те самые деньги и на том самом месте возведен великолепный монумент, до полусмерти напугавший брата Антипу)» («П и ЧМ»). В использовании писателем скобок ярко проявляется такая функция знаков препинания, как «акцентуация (выделение) коммуникативно значимых элементов письменной речи» [12, с. 150]. С.А. Ахмадеева, изучая выделение скобками вставных конструкций в прозаических текстах М.И. Цветаевой, заметила, что такие конструкции «дают необходимые пояснения авторской мысли», «показывают процесс рождения мысли в слове», «помогают Цветаевой пояснить и прокомментировать ранее написанное, создавая и поясняя новые смыслы слов и высказываний» [13, с. 21]. У Б. Акунина в скобках часто содержится информация, важная с точки зрения детективной линии повествования – намёки, помогающие читателю догадаться, кто совершил преступление, какова истинная сущность и роль того или иного персонажа в детективной истории и под.: «Владимир Львович немедленно переменил манеру (а начинал этак постно-благостно, с цитатами из Священного Писания) и коротко, деловито изложил суть своей миссии» («П и ББ»).
Интересно, что в третьем романе цикла обычные скобки дополняются квадратными. В первом романе их не используется вообще, во втором наблюдаются 4 случая, в третьем – квадратные скобки встречаются 13 раз. Их функцией, несколько отличающей их от обычных скобок, по нашему мнению, является функция выделения попутного замечания, промелькнувшего в голове или пришедшего на ум мгновенно, неожиданно: «Сионисты, и гои, пожирающие свиной жир [это он про немцев, догадался Колобок], и даже – тьфу на них! – гои, прикидывающиеся евреями!» («П и КП»).
Тире как знак пунктуации в художественном тексте изучалось на материале произведений ряда авторов. Н.А. Тарасова, исследовавшая употребление тире Ф.М. Достоевским, отмечала указание этого знака «на логическое завершение мысли в виде резюме, итога», выполнение им экспрессивной функции, подчёркивание с помощью тире несоответствия ожидаемого и реального и под. Она называет тире «фактором стиля, интонации, логики рассуждения» [14, с. 93]. М.В. Петрушина рассматривала роль тире в текстах А.И. Солженицына, где оно, по её мнению, является «средством выражения авторской позиции» [15, с. 96]. В текстах анализируемых романов Б. Акунина тире используется очень часто. Среди его функций можно отметить выделение неожиданного для героя повествования поворота событий: «Но Пелагии сейчас было не до расположения комнат – чепец Наины Георгиевны был сплошь пропитан кровью, а огромные глаза разбивательницы сердец смотрели вверх совершенно неподвижно, и в них отражались два маленьких огонька» («П и ББ»); выражение эмоций, отношения говорящего к сообщаемой информации: «Совратить ребенка, который тебя боготворил и только тобою жил, – это ведь ужасно» («П и ЧМ») и др.
Отметим, что Б. Акуниным нелюбима и редко употребляема точка с запятой, характеризуемая Н.И. Валеевой как «иерархически более значимый знак при разделении на логико-смысловые части» [3, с. 167], хотя частотность употребления автором данного знака препинания от романа к роману и возрастает, соответственно: 10, 38, 38. Несомненна связь частотности использования этого пунктуационного знака с длиной предложения, однако он встречается как в длинных, так и в коротких предложениях, выполняя, к примеру, функцию противопоставления двух мыслей или неожиданного и бесспорного вывода: «Однако этот теологический диспут был начат не Митрофанием и его духовной дочерью, а много ранее; не ими и закончится» («П и ББ»). В некоторых предложениях точка с запятой используется несколько раз: «Дорожка, выложенная веселым желтым кирпичом, петляла меж лужаек и рощиц, где на некотором отдалении друг от друга стояли домики самой разной конструкции: каменные, бревенчатые, дощатые; черные, белые и разноцветные; со стеклянными стенами и вовсе без окон; с башенками и магометанскими плоскими крышами одним словом, черт знает что» («П и ЧМ»). Можно заметить, что функция данного пунктуационного знака у Б. Акунина чаще всего – «градационное перечисление действий» [Валеева 2012, 166].
Отметим, что в пунктуационном оформлении текста детективов практически не встречается авторских знаков препинания, то есть, будучи тесно связанной со стилем писателя, пунктуация в подавляющем большинстве случаев объективна, обусловлена системой языка.
Итак, характеристика авторского стиля Бориса Акунина требует современного подхода к пунктуационно-графической аранжировке предложения в его романах. В пунктуационном оформлении предложения находят своё выражение авторские приемы композиционно-синтаксической организации предложения и текста. В то же время, будучи тесно связана с авторским стилем, пунктуация в подавляющем большинстве случаев закономерна, обусловлена системой языка.
Пунктуационно-графическая аранжировка текстов может быть продиктована различными факторами: стилевыми пристрастиями автора, его коммуникативными намерениями, замыслом произведения, модальными особенностями текста. Как отмечает Л.Р. Рабданова, «приёмы графической маркированности… подчёркивают проявление творческой манеры писателя, языкового своеобразия художественного текста» [11, с. 86]. Несомненно, что акунинский текст отличается обилием знаков препинания, связанным с усложненной синтаксической структурой предложения. Однако это обилие отличается строгой внутренней упорядоченностью, зависящей от различных в каждом случае интенций автора. И основной, на наш взгляд, интенцией, реализуемой с помощью пунктуации, является выражение писателем эмоций, передача чувств, испытываемых героями, придание экспрессивности повествованию. Знаки препинания (многоточие, восклицательный знак, скобки, тире и др.) оживляют акунинский текст, заставляют его звучать, способствуя большей наглядности описываемого, делают читателя свидетелем событий.
Библиографический список
- Шавлукова Б.Ю. Приёмы создания экспрессивной функции авторского тире В. Набокова // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2007. Т. 22. № 53. С. 238-243.
- Балахова В.П. Стилистический потенциал полипредикативного сложного предложения // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. 2012. Вып. 1. С. 193-197.
- Валеева Н.И. Роль знаков препинания в коммуникативно-смысловой организации полипредикативных сложных предложений-микротекстов // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2012. № 1. С. 163-168.
- Валгина Н.С. Современный русский язык. Пунктуация: Учебное пособие. М.: Высшая школа, 1989. 177 с.
- Плешанова Д.Л. Пунктуация как средство выделения актуальной информации в предложении // Когнитивные исследования языка. 2011. № 8. С. 545-548.
- Мартьянова И.А. Континуальность современного текста: «возвращение» в структуру сложного предложения // Дискретность и континуальность в языке и тексте: Материалы Международной конференции «Континуальность и дискретность в языке и речи. Язык как живая система в исследовательских парадигмах современной лингвистики», 15 – 16 октября 2009 г. / под ред. Т.А. Трипольской. Новосибирск, 2009. С. 144-154.
- Андросова Ф.С. Роль знака «многоточие» в формировании пунктуационных стратегий в произведениях художественной литературы // Лингвистические, культурологические и дидактические аспекты коммуникации в поликультурном пространстве Сборник I Региональной лингвистической конференции. Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова; под редакцией О.А. Мельничук. Киров: МЦНИП, 2013. С. 24-32.
- Крылова М.Н. Стилистические функции междометий в романе Б. Акунина «Фантастика» // Филология и литературоведение. 2013. № 8.
- Леденёв А.В. Художественные функции скобочных конструкций в произведениях В. Набокова (тезисы) // Русский язык: исторические судьбы и современность. Труды IV Международного конгресса исследователей русского языка. Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 20-23 марта 2010 г. М.: Изд. Моск. ун-та, 2010. С. 856-857.
- Ильенко С.Г. Русистика: Избранные труды. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2003. 674 с.
- Рабданова Л.Р. Графическая маркированность художественного текста (на материале современной прозы) // Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты. 2010. № 1. С. 84-86.
- Чепурных В.И. О коммуникативно-прагматическом подходе к исследованию графических стилистических средств в художественном тексте // Семантика и прагматика единиц языка в тексте: Межвуз. сб. науч. тр. Л.: ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1988. С. 147-153.
- Ахмадеева С.А. Смыслообразование в письмах, записных книжках и сводных тетрадях Марины Цветаевой (скобочные вставки как авторские комментарии) // Язык и культура. 2011. № 3. С. 15-22.
- Тарасова Н.А. Знак тире в наборной рукописи «Дневника писателя» за 1877 г.: особенности пунктуации Достоевского // Известия Уральского федерального университета. Серия 2: Гуманитарные науки. 2011. Т. 87. № 1. С. 89-95.
- Петрушина М.В. Особенности авторской пунктуации в публицистических текстах А.И. Солженицына // Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. 2013. № 4. С. 96-101.