Литературное название налима (Lota lota L.), единственной пресноводной рыбы семейства тресковых, в диалектах русского языка заменяется номинацией «мень» и многочисленными ее дериватами. Сам этот ихтионим в различных его вариантах является общим наименованием данной рыбы в славянских языках и вероятно первым ее обозначением. В литературном русском языке слово «налим», предположительно заимствованное из тюркских языков, вытеснило номинацию «мень» в 16-17 в. Происхождение номинации «налим», как и номинации «мень» вызывает споры в научном сообществе, и представляет собой лексему с непрозрачной этимологией. Новая попытка этимологизации ихтионима «налим» может лечь в основу нового лингвистического исследования.

Рассмотрим и проанализируем различные ихтиологические номенклатурные единицы с основой «мен-», и их производные, а также остальные номинации для этой рыбы в славянских языках:

В русском языке: литературное «налим», диалектные: «мень», «мён», «менёк», «меник», «менюх», «менька», «менок», «мёнух», «мёнуш», «мёныш», «ментуз», «ментуза», «ментус», «ментюг», «ментюк», «ментюшка», «мендир», «мендур», «мантус», «мнюх», «минь», «минёк», «минтус», «минтусь», «минтюг»; «милан», «курмель», «лень», «линь», «вягало», «курмель», «жаба», «калека».

В украинском: лит. «минь», «миньок», диал. «мень», «меньок», «ментуз», «ментус», «ментюк», «ментюх», «менькус», «минтус», «мнюх», «мнух», «мнiус», «михал».

В белорусском: лит. «мянтуз», диал. «мень», «менёк», «ментуз», «ментус», «мантуз», «балаб».

В польском: лит. «miętus», диал. «miętuz», «miętusz», «mientuz», «menjk», «nięńtusz», «nientusz», «mień», «mieniek», «mintus», «mniuch», «mentusz», «kwap», «kwab».

В чешском и словацком языках: лит. чеш. «mnik», старочешское «meň»; лит. слц. «mieň», диал. «mien», «meň», «mentus», «mjeńk».

В лужицких:  ниж. луж. лит. «mjenk», «meńk»; верх. луж. лит. «mjeńk».

В сербско-хорватском: лит. «nalim», «mаnič», диал. «menjak», «menjek», «menjk», «menjka», «menjko», «meneh», «menek», «meng», «menk», «menka», «menko», «memko», «manek», «manić», «manj», «manjač», «manjak», «manjek», «manjić», «manjov», «mličov», «mlić», «mliot», «mliječ», «mlječ», «mljeva», «mljević», «mljič», «mnič», «mnić», «nič», «nić», «onić», «vnić», «maj», «kalamut», «karamura», «pegorela», «pregorela», «puzija».

В словенском: лит. «menek», диал. «menjek», «menič», «minok», «mrnek».

В болгарском и македонском: болг. лит. «михалца», «налим», диал. «миалц», «кал-балък»; мак. лит. «михалица» [1].

Обращаясь к классификации ихтиологических номинаций налима в современных славянских языках можно выявить следующие закономерности:

1) Номинации с основами на «мен-/мин-» имеются практически во всех славянских языках, за исключением болгарского и македонского. 2) Можно разделить ихтионимы по наличию/отсутствию компонента «-тус», «-туз». 3) Выделяются номинации с основами на ­«мни-/мню-». 4) В западнославянских языках типичные мены согласных м-н: miętusz – nięńtusz. 5) В южнославянских языках, особенно в сербско-хорватском множество аффиксальных дериватов, и появление основ с корневым -л-. 6) В южно-восточных славянских языках встречаются ихтионимы с основой «ми(х)ал-». 7) Во всех славянских языках есть другие единичные ихтионимы, часто возникающие на периферии единства славянского и других народов, такие как:  «вягало», поздний единичный балтизм от лит. vegеlo (налим); «лень», «линь» – лексико-семантический перенос с одного ихтионима на другой, в данном случае с линя по внешним признакам – линь также как и налим покрыт толстым слоем слизи; перенос значения по сходству являют собой русские ихтионимы «жаба», «калека» и ср.-хрв. «puzija» (первое значение – улитка) от «puzati» (ползать); наименования «kwap», «kwab», в том же значении заимствованы из немецкого «Quappe», «Quable», ср. эст. «kwape», лит.  «kupa», «kwapa»; болгарское «кал-балък», заимствованное из турецкого «kalabalik» (многочисленный); «kalamut», «karamura», «курмель», «балаб» – возможно тюркского происхождения; «pegorela», «pregorela» – не совсем ясного происхождения, с корнем «-gor-», должно быть существует связь между черным окрасом рыбы и глаголом «pregoreti» (сжечь, жечь) и «garež» (сажа).

Среди всех рыб, мень выделяется своим особым внешним видом, его не просто спутать с остальными рыбами. В словаре В. Даля есть такая дефиниция: «Мень,  налим, рыба головастая, от 4-12 вершков в стоячих водах и тине, извивается в руках как угрь» [2, c. 445]. С.Т. Аксаков писал: «Фи­гу­ра его сов­сем осо­бен­ная и не сов­сем при­ят­ная: от го­ло­вы, с до­вольно большим и ши­ро­ким ртом и од­ним усом, тор­ча­щим из-под ниж­ней гу­бы, сей­час на­чи­на­ет­ся бе­ле­со­ва­тое брю­хо, ко­то­рое у больших на­ли­мов бы­ва­ет круг­ло и ве­ли­ко; от брю­ха стан его сплю­щи­ва­ет­ся и окан­чи­ва­ет­ся длин­ным, плос­ким, из­ви­лис­тым пле­сом, опу­шен­ным, до не­большо­го круг­ло­ва­то­го хвос­та, сплош­ным, мяг­ким, пла­ва­тельным пе­ром. На­лим не име­ет че­шуи, а пок­рыт слизью, так что его труд­но удер­жать в ру­ках; он весь мра­мор­ный: по тем­но-зе­ле­но­му жел­то­ва­то­му по­лю ис­пещ­рен чер­ны­ми пят­на­ми; гла­за име­ет тем­ные; не­ко­то­рые на­ли­мы бы­ва­ют очень тем­ны, а дру­гие очень жел­ты» [3, c. 283]. Вообще, во внешних признаках мéня первым бросается в глаза – большая голова, темный окрас и гладкая, покрытая слизью, кожа с очень мелкой чешуей. Создаются впечатление, что рыба голая:  «Все тело покрыто очень мелкими, нежными чешуйками, которые сидят  глубоко в коже, притом покрытой обильной слизью, почему налима весьма трудно удержать в руках» [4, с.76]. Донские казаки отмечали темный окрас рыбы: «Минек черный, как сажа, а живеть, где сом; халодную воду любить» [5, с. 281]. Из-за крупной головы в украинских диалектах менем, мнем еще называют головастика: «ментуз, ментус, ментюх, ментюк, минь, ментул – пуголовок, личинка жаби» [6, c.437]. А в русский диалектах жабой и калекой. Возможно номинация «калека» связана с неповоротливостью рыбы, поэтому ментюком называют нерасторопного неповоротливого парня [5], а также человека с большой головой [6].

Отождествление с грязью, слизью, возможно из-за слизи, покрывающей тело или из-за среды обитания, несмотря на то, что налим предпочитает чистую проточную воду, в русском языке слово налим приобретает следующее значение: «Налим – жидкий, черный шлак, гарь, вытекающая из домны, пловун», в псковских говорах идиома: «съесть налима»,  в значении – упасть, растянуться, шлепнуться в грязь [2, c. 445]. Можно провести интересную параллель с этимологией английского ихтионима «burbot» (налим): «Origin: Middle English: from Old French borbete, probably from borbe ‘mud, slime’» [7, p. 320];  и  «Etymology: from Old French bourbotte, from bourbeter to wallow in mud, from bourbe mud, probably of Celtic origin» [8, p. 542]. То есть в романо-германских языках налим связан с грязью, слизью. Также во французском языке глагол – «barboter» имеет такие значения: барахтаться в воде, шлепать по грязи; путанно говорить, запинаться, мямлить; барботировать, пузыриться, кипеть [9].

Некоторые исследователи предполагают контаминацию названия с миногой и угрем, по схожести внешнего вида, основываясь на возможных переносах ихтионима «мень» на гольца, навагу, мелкого сома, подкаменщика в русском, словацком, словенском языках и вьюна и пескаря в украинском языке. Однако, в славянских языках, крайне редки переносы ихтионимов мень на угря и миногу, а с угря на мéня и вовсе нет.  Кроме того ихтионим «минога» относится к мотивированным номинациям, то есть названием рыб с прозрачной этимологией.  Минога по внешним признакам получила такое название минога-нинога, ненога, то есть без ног. Ср. пол. «najnog» (минога). Связывать эти номинации минога и мень нецелесообразно, т. к. обитание миноги значительно сужено, отсутствует востребованность ловли этой рыбы, которую славяне принимают за змею и не принимают в пищу.

Подходя к вопросу более точной этимологизации номинации «мень», необходимо принять во внимание ареал распространения этой рыбы.  Главное местопребывание мéня – многочисленные северные реки, реки, впадающие в Северный Ледовитый океан. Распространен от Сахалина и вплоть до Средней Европы. Налима-мéня нет на западе Европы (Испания, Португалия), и на юге (Греция, Италия). Обитает в Северной Америке, когда-то обитал в Великобритании. Принадлежит к числу самых обыкновенных рыб, в России практически повсеместно его можно обнаружить. Исключение по обитанию налима составляют южные русские и малорусские реки и моря. Известный русский ученый-биолог Л. П. Сабанеев делал следующее заключение: «Вообще, чем далее к югу и западу, тем налимы уменьшаются как в числе, так и в весе» [4, с.70]. Что касается 6-7 веков н.э., времени становления праславянского языка и распространения славян на европейском континенте, то температурные показатели были ниже, зимы более суровы, а значит, границы территории обитания мéня были шире. Собственно название «мень» могло возникнуть как на севере, так и на юге зоны распространения праславянского языка, комплекса Пражской, Пеньковской и Колочинской культур. Л. Сабанеев отмечал, что менем, мнюхом назвают налима чаще на юге, а на севере он сохраняет литературное наименование и в северовеликорусских говорах.

Неудивительно, что налим получил такое широкое распространение в Евразии, ведь это полупроходная рыба, совершающая значительные миграции. Однако более мелкие особи могут вести оседлый образ жизни, такое поведение обусловлено высокой температурой воды в южных и юго-западных реках Евразии. Поэтому налим менее активен и малоподвижен в течение всего года. Это может наводить на мысль, что славяне, в частности южно-восточные славяне, могли называть эту рыбу «мень» за ее малый размер, так как большинство исследователей, в том числе и Макс Фасмер, наиболее известный составитель этимологического словаря русского языка, склоняются к этимологии от псл. «*mьnь» (меньший). Ср. лит. «menke» (треска) от «menkas» (незначительный, ничтожный, скудный, малый, слабый, маловажный), в свою очередь от глагола «menketi» (слабеть, хиреть, уменьшаться), лтш. «menca», англ. «minnow» (мелкая рыба, гольян, мелюзга); др.-англ. «myne» (мелкая рыба), др.-верх.-нем. «muniva» (то же), ср.-ниж.-нем. «möne» (то же), нов.-верх.-нем. «Münne» (какая-то рыба), греч. μαίνη, μαινίς, μαινίδιον (окунь), нидерл. meun (маленький), др.-ирл. menb (то же), ирл. mion (то же). Неясно взаимоотношение с др.-инд. mīnas (какая-то рыба). М. Фасмер отмечает непосредственную связь с ме́ньший, ме́нее: мень – более мелкая рыба [10, c.599]. Такой вариант этимологизации видится маловероятным, уже потому что налим имеет внушительные размеры – длина  до 1,7 м., вес до 32 кг.

Лингвист И. Ледер пыталась связать имя «мень» с «моня» (в русско-украинских говорах – пузо, желудок) [11]. Однако неясно откуда взялось само слово «моня», и возможно оно является поздним образованием. А П. Перссон проводил этимологию праславянского «męti – *minti» (мять), стар. слав. «мękъkь» (мягкий), ср. литовское «mikštas» (мягкий), «minti» (топтать) [12]. Но эти исследования не нашли должных подтверждений и остались незаконченными.

Некоторые ученые пассивно пытаются связать «мень» c названиями для налима и сома в финно-угорских языках, предполагая, что оттуда эта номинация проникла в славянские языки, ср. фин. «monni» (сом), «made», «mae», «mattika» (налим), марийск. «men» (то же), эрзя «mentuk», мокша «mäntuk», венг. «meny-hal», карел. «маатика», остяцк. «ниу-коль», юрацк. «нюэ», самоедск. «нойе», «нюню» (то же значение для всех остальных).

И именно с фин. «monni» чаще всего отождествляют славянское «мень». На это отец русской ихтиологии писал: «По своему внешнему виду налим имеет некоторое, хотя и довольно отдаленное, сходство с сомом» [4, с.69]. С. Аксаков также считал, что схожи эти рыбы весьма отдаленно и критически отмечал, что внешний вид налима неприятный, а сом еще более отвратительный [3, с.283-417]. Славянам, конечно, приходилось взаимодействовать с угро-финнами, однако возможность заимствования  обозначения для такой часто встречаемой рыбы сводится к нулю. Тем более, что ареал распространения праславянского языка включал себя Поднепровье и Подунавье, регион, граничащий с германскими народами. Ведь если обратиться к этимологическому словарю финского языка, претерпевшему несколько изданий с исправлениями и дополнениями Кайсы Хяккинена (Kaisa Häkkinen), можно обнаружить, что слово «monni» впервые употребляется только в 1786 году в словаре Кристфрида Ганандерина (Kristfrid Gananderin). Как указывает автор «monni» не финского происхождения, а вероятно заимствовано из германских языков, аналогов ученые не обнаруживают в финских языках. И самое главное у финнов было древнее слово для наименования сома – «säkiä»: «Sen sijan saman kalan toinen nimitys säkiä kuuluu ikivanhaan omaperäiseen sanastoon. Sana monni on todennäköisesti lainaa germaanisista kielistä» [13, p. 724]. Также бесполезно возводить к фин. основе «mon-» в таких словах как moni, monen (многие, несколько), которая восходит к праиндоевропейскому языку, отнюдь не к прауральскому, *mon(e)gh, *men(e)gh. Ср. гот. «manags», швед. «mången»,  нем. «manch» анг. «much, many», рус. «много».

Последнее наблюдение очень важно для более точной этимологизации ихтионима «мень», такой крупной и сильной рыбы, название которой по определению  ни как не может вести свое происхождение от псл. «*mьnь» (меньший). Так же как не может быть финно-угорским заимствованием. Именно в германских языках мы должны искать истоки номинаций с основой «men-/min-/mik-». Проанализировав этимологический словарь готского языка мы обнаруживаем подтверждение нашего предположения и заключения финских ученых. Готские слова «mik» (very frequent), «mikils» (great, many), «mikilaba» (greatly, very much), «mikil», «mikill», «micel», «mycel», «mih(h)il» (great, large) [14, p.254] выражают смысл крупного, великого, многочисленного, эти слова с основой на «mik-/mih-» и были заимствованы в праславянский язык для обозначения налима.

Готское происхождение подтверждают номинации в славянских языках, а также позднее заимствование в румынском языке: бол. «михалца», «миалц», мак. «михалица», укр. «михал», рум. «мihaiţ»,  c.-хр.  «маймакал(ва)» (сом). В диалектах болгарского языка есть слово «кал-балък» для обозначения налима, от турецкого «kalabalik» (многочисленный), отсюда древнее значение – крупный, громадный, ср. пол. «wiele» (много), «wielki» (большой, огромный, великий), это значение соотносится с готскими семами и указывает на восприятие налима как рыбы крупной, сильной и многочисленной.

Основа на «men-/min-»  могла таким же образом возникнуть из гот. «manags» (много, многочисленный, большой), и восходит к праиндоевропейскому *mon(e)gh, *men(e)gh. Нельзя не отметить интересную и красивую, но маловероятную связь основ «men-/min-» с готскими обозначениями луны «mena», «mine», ср. англ. moon, нем. Mond, и далее готск. menoɖe (месяц), ср. англ. month, нем. Monat [14, p. 251]. Ведь налим-рыба ночная, с наступлением сумерек она оживляется, а с восходом луны начинает активно охотиться.

Что касается номинаций «мних», «мнюх», то они могли возникнуть в результате семантической деривации, В. Усачева находит совершенно естественным процесс переноса терминов других лексико-семантических групп в ихтиологическую терминологию.   Семантические модели переноса в ихтионимы включают номинации предметов, номинации животных, номинации органов и частей тела, антропонимические номинации [15]. Так, последние находят подтверждение не только в ихтиологической, но и во всей зоологической терминологии, самым ярким примером может быть литературное название воробья во французском языке «moineau», возникшее в последствии семантического переноса от антропонима «moineau» (монах). В ихтиологической терминологии есть также атрибутивные номинации, являющиеся следствием семантического переноса  по сходству с внешним видом монаха, и имеющие двойную экспликативную мотивацию, а именно, отождествление с черным или серым цветом монашеской одежды или особенностями поведения – монах ведет уединенный образ жизни. К примеру, в русском языке монахом называют подуста,  такое же имя для этой рыбы есть и в сербско-хорватском – «калуђерка» (буквально «монахиня») [15, c. 137]. В нашем случает номинации «мних», «мнюх» и их производные возникли посредством вышеописанного переноса и ведут свое происхождение от старославянского  «мънихъ» (монах), ср. пол. «mnich», нем.  «Mönch», рус. «монах», лат. «monachus», греч. «μοναχός».  Любопытно, что другое семантическое значение стр. слав. «мънихъ» – «рак, краб», а отсюда уже и «рак (заболевание), опухоль, нарост» [16, c. 237].

Таким образом, нами было проведено развернутое исследование в поиске истоков происхождения ихтионима «мень» и его многочисленных дериватов. Мы сумели ближе подойти к разгадке этимологии данной номинации в славянских языках для такой известной, излюбленной и широко распространенной рыбы Евразии, доказав индоевропейское происхождение исследованной номенклатурной единицы.

1. Коломиец В.Т. Происхождение общеславянских названий рыб. Киев, 1983.
2. Даль В.И. Толковый словарь живаго великорускаго языка в 4 т. Т.2.  М., 1881.
3. Аксаков С.Т. Собрание сочинений в 5 т. Т. 4. М., 1966.
4. Сабанеев Л.П. Жизнь и ловля пресноводных рыб. Киев, 1959.
5. Большой толковый словарь донского казачества. М., 2003.
6. Етимологiчний словник україньскої мови. Київ, 1989. Т.3.
7. Oxford Dictionary of English. 3rd Edition. Oxford, 2010.
8. Collins English Dictionary. 8th Edition. Oxford, 2006.
9. Новый французско-русский словарь. М., 2010.
10. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4т. Т.2. М., 1986. С. 599.
11. Leder I. Russische Fischnamen. Wiesbaden, 1968.
12. Persson P. Beiträge zur indogermanischen Wortforschung. Leipzig, 1912.
13. Häkkinen K. Nykysuomen etymologinen sanakirja. Juva, 2007.
14. Lehmann W. A Gothic etymological dictionary. Leiden, 1986.
15. Усачева В.В. Славянская ихтиологическая терминология. Принципы и способы номинации. Обратный словарь. М., 2003.
16. Словарь Старославянского языка. Т. 2. СПб., 2006.

Все статьи автора «Потевский Никита Александрович»