Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Параметры текстообразования в художественном пространстве Народного писателя Мордовии Кузьмы Григорьевича Абрамова» (проект 13-14-13002).

Цепная (последовательная) связь, отмечает Г.Я. Солганик, – один из способов соединения самостоятельных предложений, отражающий специфику связи суждений и отвечающий природе предложения как законченной синтаксической единицы. В ней, подчеркивает исследователь, «следует различать две тесно взаимосвязанные стороны: внутреннюю, структурную, выражающуюся в устойчивых соотношениях членов соединяемых предложений («дополнение – подлежащее», «подлежащее – подлежащее», «дополнение – дополнение» и др.), и внешнюю, характеризующую средства выражения, воплощения этих синтаксических соотношений в речи (лексический  повтор, синонимическая лексика, местоимения)» [16, с. 58].

В соответствии с этим цепные связи в эрзянском языке можно квалифицировать по их структурной соотнесенности, т.е. по тому, какие члены смежных предложений соотносятся между собой, образуя  своеобразные  модели, пары («подлежащее – подлежащее», «подлежащее – дополнение», «дополнение – дополнение» и т.п.), и по способу выражения этих моделей. В прозе К.Г. Абрамова наиболее распространены следующие разновидности: Захар ваннызе кенкшенть, вешсь узере. Узеренть марто Олда кандызе викшнема тевензэяк … [4, с. 14] «Захар рассмотрел дверь, попросил принести топор. Вместе с топором Олда (Евдокия) принесла и свое вышивание …». Связь  компонентов ССЦ осуществляется соотношением «дополнение – дополнение». Способ оформления цепной связи: лексический повтор: узере «топор» – узеренть марто «с топором»; Лабырь Миколь … вастовсь Салдинэнь Елена марто. Авась озадо аштесь эзем прясо ды учось Найманов молиця [4, с. 55] «Лабырев Миколь (Николай) встретился с Салдиной Еленой. Женщина сидела на скамейке и ждала отправляющегося в Найманы». Структурный тип связи: «дополнение – подлежащее», способ    оформления – перифрастическая замена: Салдинэнь Елена марто «с Салдиной Еленой» – авась «женщина»; Полок лангсто сынст пелев вансь Степа. Сон сыргозсь аванзо лайшема вайгельденть [3, с. 175] «С полатей на них смотрел Степа. Он проснулся от причитывающего голоса матери». Структурный тип связи: «подлежащее – подлежащее», способ оформления – местоименная замена: Степа – сон «он»; Чить следовательтне тусть Явлеев. Тов жо мельгаст Стропилкин саинзе Архип марто Ларькань [4, с. 297] «Днем следователи уехали в Явлей. Туда же за ними Стропилкин отправил Архипа с Ларькой (Илларионом)». Структурный тип связи: «дополнение (обстоятельство) – обстоятельство», способ оформления – местоименное наречие: Явлеев «в Явлей» – тов «туда»; Пахом Васильевич ашти столь экшсэ. Икелензэ газетат … [1, с. 27]  «Пахом Васильевич сидит за столом. Перед ним газеты …». Структурный тип связи: «подлежащее – обстоятельство», способ оформления – прономинализированный послелог: Пахом Васильевич – икелензэ «перед ним» и т. д.

С принципами цепной (последовательной) связи в микро- и макротексте хорошо согласуется теория актуального членения предложения. Как известно, она рассматривает предложение в тесной связи с выражаемой им мыслью, с контекстом. Именно с этой точки зрения выделяются тема и рема. Тема – начало движения мысли, рема – ее основа, развитие. Но ведь движение, развитие мысли на этом не прекращается и, как правило, не исчерпывается одним предложением. Рема предыдущего предложения в последующем становится уже темой, данным, известным и требует новой ремы и т.д. Это продемонстрировали и рассмотренные нами примеры. Повторение слов в смежных компонентах ССЦ образует как бы «цепочку»: слово, заканчивающее первое предложение, начинает и следующее. При этом вначале оно, как правило, играет роль  ремы, или, во всяком случае, входит в группу ремы, во втором – оно тема.

Однако следует отметить, что эта формальная, грамматическая связь еще не обеспечивает сама по себе связности смежных предложений. Ср.: Мазый чувтось – килеесь. Килей вакссо ашти церыне «Красивое дерево – береза. Рядом с березой стоит мальчик». Эти предложения содержат внешние показатели связи: килеесь «береза (эта)» – килей вакссо «рядом с березой», но они не связаны семантически и, следовательно, не составляют ССЦ. Иными словами, для объединения предложений в ССЦ, кроме грамматической консолидации, прежде всего, необходима их семантическая спаянность. При цепной (последовательной) связи мысль, высказанная в одном предложении, подхватывается в другом и увязывается в общую логическую цепь.

Надо признать тот факт, что цепная (последовательная) связь в некотором смысле близка подчинительной связи, соединяющей части сложноподчиненного предложения. В этом нетрудно убедиться, если сравнить компоненты в ССЦ и сложноподчиненные предложения, придаточная часть которых присоединяется к главной с помощью союзных слов, которые, как известно, выражаются относительными местоимениями или местоименными наречиями: Надя ютась масторо озазтнень юткова ды мольсь вальманть алов. Тесэ ульнесь ве ломанень кельгема тарка [2, с. 51] «Надя прошла между сидящими на полу и прошла под окно. Здесь было помещающее одного человека место». Связь этих компонентов ССЦ осуществляется с помощью местоименного наречия тесэ «здесь», оформляющего смысловое повторение части структуры первого предложения – обстоятельства вальманть алов «под окно». Первый компонент ССЦ распространяет второй, отношения между ними определительно-распространительные. Эта пара предложений легко преобразуется в сложноподчиненное предложение с придаточным определительным: Надя ютась масторо озазтнень юткова ды мольсь вальманть алов, косо ульнесь ве ломанень кельгема тарка «Надя прошла между сидящими на полу и прошла под окно, где было помещающее одного человека место».

Сравним еще: … стрелецтнэ … седе ламо чарасть целовальникень кудонть перька. Тесэ чарыцятнеде вельть ламольть [6, с. 106] «… стрельцы … больше крутились вокруг дома целовальника. Здесь крутящихся было очень много». Ср.: … чарасть целовальникень кудонть перька, косо чарыцятнеде вельть ламольть «… крутились вокруг дома целовальника, где крутящихся было очень много»; Кандранень весть кода-бути совась Дурнов Иван. Сон чуросто якси ломань кедьга ды, бути сыяк, ансяк тевень коряс [4, с. 180] «К Кандре (Кондратию) как-то раз зашел Дурнов Иван. Он редко ходит к людям и, если и придет, то только по делу». Ср.: … совась Дурнов Иван, кона чуросто якси ломань кедьга … «… зашел Дурнов Иван, который редко ходит к людям …»; Никита воеводанть туемадо мейле Саранскоень крепостьсэнть ды ошсонть покшокс кадовкшнось стрелецэнь приказонь прявтось Полянской. Сонзэ пингстэ крепостьсэнть ды ошсонть ладось вельть лавшомсь [6, с. 180] «После отъезда воеводы Никиты старшим в крепости и городе Саранск оставался глава стрелецкого приказа Полянский. При нем в крепости и городе порядок сильно ослабел». Ср.:  … кадовкшнось стрелецэнь приказонь прявтось Полянской, конань пингстэ … ладось вельть лавшомсь «… оставался глава стрелецкого приказа Полянский, при котором … порядок сильно ослабел»; Ве таркасо [Захаронь ды Татьяна Михайловнань] ютамо кист пиризе теинька ума. Явлеень руз леди пелюмасо … [1, с. 12] «В одном месте дорогу [Захару и Татьяне Михайловне] загородил узенький участок. Явлейский русский косит косой …». Ср.: … ютамо кист пиризе теинька ума, косо (конасонть) явлеень руз леди пелюмасо … «дорогу загородил узенький участок, где (на котором) явлейский русский косит косой …»; Владимир Петрович кевкстни Захаронь, сонсь жо ваны Елизавета Сергеевнань лангс. Тона мизолдозь панжизе вишка портфеленть, конань кирдсь куманжа лангсо, ды таргась папироса коробкине, но макссь ансяк вейке [1, с. 85] «Владимир Петрович спрашивает Захара, сам же смотрит на Елизавету Сергеевну. Та с улыбкой открыла маленький портфель, который держала на коленях, и достала коробочку с папиросами, но дала только одну». Ср.: … ваны Елизавета Сергеевнань лангс, кона мизолдозь панжизе вишка портфеленть … «… смотрит на Елизавету Сергеевну, которая с улыбкой открыла маленький портфель …».

Во всех рассмотренных нами примерах представлен типичный случай цепной (последовательной) связи: часть структуры первого компонента в ССЦ (в сложноподчиненном предложении – главной части) становится частью структуры второго компонента (в сложноподчиненном предложении – придаточной части). Следовательно, среди групп смежных предложений есть такие, которые построены по структурной схеме сложноподчиненного предложения. Они вместе составляют синтаксические синонимы разноуровневых структур. Это положение достаточно легко подтвердить обратной   операцией – разделить одно сложноподчиненное предложение на две самостоятельные предикативные единицы: Ававтонть ды урьванть ютксо ушодовсь тюрема, кона мольсь наяв ды салава [4, с. 258] «Между свекровью и снохой началась борьба, которая велась наяву и тайком». Ср.: … ушодовсь тюрема. Сон мольсь наяв ды салава «… началась борьба. Она велась наяву и тайком»; Тишай стамбарнэ  саизе  …  суманенть, конасонть вельтнесь вензэ лангс [6, с. 46] «Тишай тихонечко взял … зипун, которым укрывался на ночь».  Ср.: … саизе … суманенть. Сонзэ эйсэ вельтнесь вензэ лангс «… взял … зипун. Им укрывался на ночь»; Те ломанесь ледстизе тензэ [Гарузовнень] Ташков старшинанть, кона марто сон ульнесь немецень тылсэ [2, с.171] «Этот человек напомнил ему [Гарузову] старшину Ташкова, с которым он был в немецком тылу». Ср.: … ледстизе тензэ [Гарузовнень] Ташков старшинанть. Сонзэ марто сон ульнесь … «… напомнил ему [Гарузову] старшину Ташкова. С ним он был …»; Савсь молемс икелень калаця рядонтень, косо ней Явлеень бабинетне микшнить розь почтонь сюкорот, чиньжарамот [1, с. 68]  «Пришлось идти в прежний калачный ряд, где теперь явлейские бабушки продают пышки из ржаной муки, семечки». Ср.: … икелень калаця рядонтень. Тосо ней Явлеень бабинетне микшнить … «… в прежний калачный ряд. Там теперь явлейские бабушки продают пышки …».

Подобная структурная синонимия возникает в тех случаях, когда компоненты ССЦ соединены между собой с помощью личных местоимений третьего лица или же местоименных наречий, обладающих свойством замещения слов или словосочетаний из предыдущего предложения. Эти группы самостоятельных предложений структурно близки сложноподчиненным с придаточными определительными.

Другую группу структурных синонимов представляют ССЦ, компоненты которых близки сложноподчиненным предложениям с придаточными причины или следствия. В этом случае во второй единице не повторяется никаких слов из первой, в ней дается своеобразный вывод-объяснение тому, о чем говорится в начале ССЦ. Компоненты подобных единств обычно соединены между собой с помощью лексических средств связи (лексического повтора, синонимической или перифрастической лексики), наречий (чаще всего с этой целью используется местоименное наречие секс «потому», «поэтому»). Трансформация ССЦ в сложноподчиненное предложение производится  с помощью причинного союза секс мекс «потому что» или следственного секс «потому», «поэтому»: Сон [Васют] эзь аварде. Весе сельведтне, конат эрявсть валомс емазь мирденть  кисэ,  умок  уш  валозь  неть  кемень  иетнень перть … [3, с. 97] «Она [Васюта] не плакала. Все слезы, которые надо было  пролить из-за пропавшего мужа, давно уже были пролиты за эти десять лет …». Ср.: … эзь аварде, секс мекс весе сельведтне, конат эрявсть валомс …  «… не плакала, потому что все слезы, которые надо было пролить …»; Кудось аламодо чамсь, ялатеке кадовсть зярыя [церат]. Весе снартнесть мейсэяк лездамо [6, с. 104] «Дом немного освободился, однако оставалось несколько [мужчин]. Все хотели чем-нибудь помочь». Ср.: … кадовсть зярыя [церат], секс мекс весе снартнесть … лездамо «… оставалось несколько [мужчин], поэтому что … все хотели … помочь»; Телень кувака чокшнетне Марюшанень ней эзть маряво кувакакс ды налкставтыцякс. Сынь ульнесть пештязь тевсэ [4, с. 241] «Долгие зимние вечера Марюше теперь не казались длинными и надоедливыми. Они были наполнены делами». Ср.: … ней эзть маряво кувакакс ды налкставтыцякс, секс мекс ульнесть пештязь тевсэ «… теперь не казались длинными и надоедливыми, потому что были наполнены делами»; Казактне стрелецтнэнь коряс эрясть седе олясто. Ламо шкаст сынь ютавтсть слободасо, эсь кудова [6, с. 32] «Казаки по сравнению со стрельцами жили свободнее. Много [своего] времени они проводили в слободе, в своих домах». Ср.: … эрясть седе олясто, секс ламо шкаст сынь ютавтсть слободасо, эсь кудова «… жили свободнее, поэтому много [своего] времени они проводили в слободе, в своих домах»; Покровонь ярмонкась эрсиль сюпав сюросо ды скотинасо. Икелень шкане Кандра тей сакшныль колмо-ниле улавсо [1, с. 68]  «Покровская ярмарка была богата зерном и скотиной. В прежние времена Кандра (Кондратий) сюда приезжал на трех-четырех возах». Ср.: … ярмонкась эрсиль сюпав сюросо ды скотинасо, секс икелень шкане Кандра тей сакшныль … «… ярмарка была богата зерном и скотиной, поэтому в прежние времена Кандра (Кондратий) сюда приезжал …»; Кандра … сеске маризе прянзо одкстомозекс, ливчанякс, мерят, сявордсть лангстонзо комсешка иеть. Седеезэ кармась чавомо домкасто … [4, с. 317] «Кандра (Кондратий) … сразу почувствовал себя помолодевшим, гибким, словно свалили с него лет двадцать. Сердце [его] стало стучать глубоко …». Ср.: … маризе прянзо одкстомозекс, ливчанякс, мерят, сявордсть лангстонзо комсешка иеть, секс седеезэ кармась чавомо домкасто … «… почувствовал себя помолодевшим, гибким, словно свалили с него лет двадцать, поэтому сердце [его] стало стучать глубоко …»; Шкась талай. Ужиндэ мейле солдаттнэ тантейстэ таргасть ды мадсть келей эзементень [2, с. 118] «Время позднее. После ужина солдаты от души (букв.: вкусно) накурились и легли на широкую лавку». Ср.: Шкась талай, секс  ужиндэ мейле солдаттнэ … «Время позднее, после ужина солдаты …».

Однако не всякая группа смежных предложений, объединенных цепной (последовательной) связью, синонимична сложноподчиненным предложениям. Среди них есть и такие, которые близки сложносочиненным предложениям. После преобразования из двух предложений мы получаем одно сложносочиненное, предикативные части которого связаны соединительными или противительными союзами: Ушодовсь тонавтнемась. Читне пешкедсть тевде [7, с. 229] «Началась учеба. Дни заполнились делами». Ср.:  Ушодовсь тонавтнемась, ды читне пешкедсть тевде «Началась учеба, и дни заполнились делами»; Пиземетнеде мейле весе ульцясь раужо. Рудазось аламодо соркстась, кинть ланга теевсть каворькст – а молеваткак [2, с. 56] «После дождей вся улица черна. Грязь немного подсохла, на дорогах образовались глыбы и не пройдешь». Ср.: Пиземетнеде мейле весе ульцясь раужо, но рудазось аламодо соркстась … «После дождей вся улица черна, но грязь немного подсохла …»; Паксяванть ловось, нама, а пек сэреель. Ялатеке сон сизевтинзе лишметнень [2, с. 136] «В поле снег, конечно, был не очень глубоким. Все равно он истомил лошадей». Ср.: … а пек сэреель, но ялатеке сон сизевтинзе лишметнень «… был не очень глубоким, но все равно он истомил лошадей»; Омбоце чистэ Олена ды Семенов тусть Арзамас ошканть якамо. Даниил попось кадовсь кудос [6, с. 222] «На другой день Олена и Семенов пошли ходить по городу Арзамасу. Поп Даниил остался дома». Ср. … Олена ды Семенов тусть Арзамас ошканть якамо, а Даниил попось кадовсь кудос «… Олена и Семенов пошли ходить по городу Арзамасу, а поп Даниил остался дома». Синонимия компонентов ССЦ сложносочиненным предложениям особенно заметна, если средством сцепления между ними выступает сочинительный  союз: Тонавтнемась кода-бути апак фатя сезизе паксядонть, аравтызе лия тевс. Ды ней маряви Захарнэнь: сон а се, мезекс ульнесь икеле [1, с. 12] «Учеба как-то незаметно оторвала [его] от поля, поставила на другую работу. И теперь кажется Захару: он не то, что был раньше». Ср.: <…> аравтызе лия тевс, ды ней маряви Захарнэнь <…> «<…> поставила на другую работу, и теперь кажется Захару <…>»; Марюша седейсэ чарькодизе церанзо ежонть, мольсь эйзэнзэ, вадяштызе прява. Но Петя сеске жо менсь аванть кедьстэ ды каподизе сумканть [1, с. 35–36] «Марюша сердцем почувствовала состояние сына, подошла к нему и погладила по голове. Но Петя сразу же вырвался из рук матери и схватил сумку». Ср.:  Марюша седейсэ чарькодизе церанзо ежонть, мольсь эйзэнзэ, вадяштызе прява, но Петя сеске жо менсь аванть кедьстэ <…> «Марюша сердцем почувствовала состояние сына, подошла к нему и погладила по голове, но Петя сразу же вырвался из рук матери <…>»; Захар арсезевсь Лизадо <…> Эзь удала тензэ эрямось. Лиснесь вейкень экшс – манявсь. Ней капши омбоценень [1, с. 86] «Захар задумался о Лизе <…> Не удалась ее жизнь. Вышла [замуж] за одного – ошиблась. Теперь торопится за другого». Ср.: Лиснесь вейкень экшс – манявсь, а ней капши омбоценень «Вышла [замуж] за одного – ошиблась, а теперь торопится за другого» и т.д.

В рассмотренных фрагментах компоненты ССЦ структурно синонимичны сложносочиненным предложениям с соединительными или противительными отношениями.

Как видим, сложное предложение и ССЦ имеют между собой много общего. Некоторые  исследователи  [12, с. 259;13, с. 91;  14,  с. 36;  15, с. 83] считают, что любой текст, содержащий ряд отдельных предложений, можно трансформировать в длинное предложение, а выбор между двумя вариантами построения сложного высказывания зависит от стилистических соображений, от модальности высказывания, от того, хочет ли автор выразить свою мысль дискретно или суммарно, т. е. от распределения логико-семантических акцентов в высказывании. На наш взгляд, это далеко не всегда так. Не следует считать, что компоненты ССЦ с цепной (последовательной) связью всегда близки или сложносочиненным, или сложноподчиненным предложениям [более подробно см. об этом в наших работах: 8; 9; 10; 11]. В большинстве случаев такой структурной синонимии не возникает: Ярсамодо мейле кавонест тусть Пелагея Ивановнанень. Сыре учительницась эрясь эсензэ кудосо, конань теекшнизе колхоз пенсияв туемадонзо икелев [2, с. 57] «После еды обе отправились к Пелагее Ивановне. Пожилая учительница жила в своем доме, который построил колхоз перед ее уходом на пенсию»; Кавонест ялгатне – Еремеич ды Пантелей – эрясть ськамост. Вейкенть низэ, омбоценть авазо кулость комсьвейкееце иень вачо шкастонть [7, с. 6] «Оба друга – Еремеич ды Пантелей – жили в одиночестве. У одного жена, у другого мать умерли во время голода двадцать первого года»; Уездэнь исполкомов кавто ялгатне сыргасть эрьвась эсензэ киява. Еремеич тусь поездсэ, Пантелей – лишмесэ [7, с. 13] «В уездный исполком два друга направились каждый своей дорогой. Еремеич поехал на поезде, Пантелей – на лошади»; Ломанесь велявтсь сонзэ пелев, стакасто стясь пильге лангс ды чатьмонезь учось, зярдо Канаев сы ваксозонзо. Те, нама, ульнесь Гарузов [2, с. 143] «Человек повернулся в его сторону, тяжело поднялся на ноги и молча ждал, когда канаев подойдет к нему. Это, разумеется, был Гарузов»; Полконь клубось ульнесь икелень оймсема кудонь зданиясо. А покшке залось пешксель ломанде [7, с. 131] «Полковой клуб был в здании бывшего дома отдыха. Небольшой зал был полон людьми»; Учомасо ютась недля, тусь омбоце. Те шканть перть Саранскоев кодаткак кулят эзть сакшно [6, с. 163] «В ожидании прошла неделя, пошла вторая. За это время из Саранска никаких новостей не приходило»; Пургазонь кудосо ней кавто ават. Рушань авась а сыре … [5, с. 223] «В доме Пургаза теперь две женщины. Мать Руши не старая …». Подобные компоненты ССЦ нельзя трансформировать ни в один из видов сложного предложения, между ними мысленно нельзя подставить ни сочинительные, ни подчинительные союзы или союзные слова.

Таким образом, способ трансформации компонентов ССЦ в одно сложное предложение убеждает нас в том, что цепная связь не тождественна ни сочинению, ни подчинению, хотя в отдельных случаях близка, синонимична им. Основными отличительными признаками ССЦ в сопоставлении со сложным предложением мы считаем раздельнооформленность; обязательность микротемы; многозначность средств межфразовой связи; наличие микроидеи (особого смысла); соответствие типовой матрице сложного синтаксического целого. Различение сложного синтаксического целого и сложного предложения, несмотря на то, что они обнаруживают довольно большое количество общих свойств, представляется нам принципиально важным, так как использование той или иной структуры отражает целеустановку писателя и выявляет его приоритеты при организации текста.

Вместе с тем в прозе К.Г. Абрамова встречаются такие последовательности компонентов ССЦ, которые не имеют ни внутренних, структурных, ни внешних, формальных, показателей связи: Чинзэ чоп Кандра ульнесь а ладсонзо. Ярмонкаванть якась, теке мезе-бути вешнесь. Розенть ды овчинатнень миинзе валске марто. Питне лангсо эзь аште … [1, с. 68] «Целый день Кандра (Кондратий) был не в себе. По ярмарке ходил, словно что-то искал. Рожь и овчину продал на рассвете. За ценой не стоял …». Второй-четвертый компоненты этого ССЦ представляют собой синсемантичные предложения, на что указывает порядок слов и форма глаголов-сказуемых. Эта группа предложений синонимична сложносочиненному предложению с соединительными отношениями. Поэтому это сочетание должно оформляться цепной (последовательной) связью, однако структурных показателей здесь нет. Мы имеем дело с эллипсисом второго-четвертого членов структурной схемы: подлежащее (Кандра «Кандра (Кондратий)») – подлежащее (сон «он»). Подобные недостаточные структурные схемы с незаполненной синтаксической позицией создают, с одной стороны, трудности в определении типа цепной связи, а с другой – дают возможность говорить о смысловом присоединении. Писатель их строит, исходя из своих стилистических предпочтений. Вербально не представленные синтаксические позиции придают тексту лаконизм, а также создают иллюзию разговорности, спонтанности высказывания в сочетании со спрессованностью, конденсированностью мысли.

В заключение, говоря о цепной связи между компонентами микро- и макротекста в прозе К.Г. Абрамова, следует отметить, что в одних случаях она имеет четкое структурное и внешнее оформление, в других же – ослаблена, стерта из-за пропуска звена в структурной схеме. Сами же компоненты текста, объединенные таким типом связи, представляют собой выразительные и изысканные структуры. Они, благодаря последовательно развертывающимся повторам, которые крепко «спаивают» компоненты единства и создают впечатление почти зрительных образов, рассчитаны на художественный эффект. Повторяющиеся слова меняют от фразы к фразе свою синтаксическую роль как члены предложения, повторяющиеся синтагмы или синтаксические сочетания частично варьируют свой состав.

1. Абрамов К.Г. Ломантне теевсть малацекс = Люди стали близкими: роман. Саранск, 1961. 428 с. Мордов.-эрзя яз.
2. Абрамов  К.Г.   Качамонь  пачк = Сквозь дым:  роман. Саранск, 1964. 556 с. Мордов.-эрзя яз.
3. Абрамов, К. Г. Эрзянь цера = Сын эрзянский: роман. Кн. 1. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1971. 330 с. Мордов.-эрзя яз.
4. Абрамов К.Г. Исяк якинь Найманов = Вчера ходил в Найманы: роман. Саранск: Мордов. кн. изд-во,  1987. 318 с. Мордов.-эрзя яз.
5. Абрамов К.Г. Пургаз: роман-сказание. Саранск, 1988. 480 с. Мордов.-эрзя яз.
6. Абрамов К.Г. Олячинть кисэ: Степан Разинэнь шкадо евтнема = За волю: сказание о временах Степана Разина. Саранск, 1989. 416 с. Мордов.-эрзя яз.
7. Абрамов  К.Г.  Кочказь  произведеният:  колмо  томсо.  3-це  том = Собрание сочинений: в 3 т. Т. 3: рассказы и пьесы. Саранск: Мордов. кн. изд-во,  2004. 720 с. Мордов.-эрзя яз.
8. Водясова Л.П. Средства создания связности текста в современном эрзянском языке: монография; Мордов. гос. пед. ин-т. Саранск, 2012. 228 с.
9. Водясова Л.П. Лингвистические сигналы начала и конца сложного синтаксического целого в современном эрзянском языке // Гуманитарные науки и образование. 2012. № 3 (11). С. 76–79.
10. Водясова Л.П. Сложное синтаксическое целое как основная единица микротекста в прозе К. Г. Абрамова: монография; Мордов. гос. пед. ин-т. Саранск, 2013. 115 с.
11. Водясова Л.П. Структура и функциональная направленность сложного синтаксического целого с номинативным зачином в прозе к. Г. Абрамова // Гуманитарные науки и образование. 2014. № 3 (19). С. 83–85.
12. Дейк, Тойн А. ван. Вопросы прагматики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. М., 1978. С. 259–332.
13. Зильберман Л.И. Структурно-семантический анализ текста: пособие по обучению чтению. М., 1982. 142 с.
14. Рогова  К.А. Синтаксические особенности публицистической речи. Л., 1975. 72 с.
15. Сгалл В.К. К программе лингвистики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. М., 1978. С. 79–88.
16. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика. М., 1973. 216 с.

Все статьи автора «Водясова Любовь Петровна»