Глобализация стала наиболее интенсивным процессом, регулирующим развитие современного общества, его экономики, политики, культуры и языка. Сегодня для философов, социологов, экономистов, этнологов, лингвистов несомненно: «Объективные реалии последней трети минувшего века и начало века нынешнего свидетельствуют, что человечество торит путь к глобально-корпоративному миру» [1, с. 600]. Глобализация стирает границы между современными государствами, перемешивает этносы, языки также становятся объектами глобализационного воздействия. Не будет ли это воздействие настолько сильным, что языковые отличия в конце концов нивелируются и сотрутся?
Интеграция и дифференциация – основные процессы исторического развития языков и основные формы их взаимодействия. Это противоположные процессы, имеющие социальную природу, так как расхождение и схождение языков объясняется экономическими, военными, политическими, культурными причинами. Воздействие общества на язык для современной науки бесспорно, мы также касались данной проблемы ранее [2]. В современных условиях, когда основной социальной, культурной, экономической и политической тенденцией в мире стала глобализация, рассмотрение этих процессов, анализ их активности и влияния на развитие современных языков становится особенно актуальным.
Изучением процессов интеграции и дифференциации языков занимаются многие современные учёные: О.М. Березовская, Т.Л. Божинская, Ю.С. Бокова, А.Е. Живлакова, Л.Г. Кирьянова, Э.А. Китанина, А.Т. Липатов, Т.Г. Попова, О.В. Тимофеева, В.М. Шаклеин и др. Учёными отмечается действенность и важность обоих процессов для развития языка: «Язык является средством принадлежности его носителей к определённому социуму; он может выступать как главный фактор этнической интеграции и в качестве основного этнодифференцирующего признака этноса» [3, с. 18].
В данной статье мы попытаемся, рассмотрев процессы интеграции и дифференциации в истории русского языка и на современном этапе, предположить, каковы дальнейшие перспективы развития языка, какой из процессов может стать определяющим в дальнейшем.
Дифференциация – разделение языка на родственные языки или диалекты, в результате чего количество языков и диалектов увеличивается. Дифференциация может быть территориальной и социальной.
При территориальной дифференциации исторической причиной разделения языка является расселение племени или народности на обширной территории, что сокращает контакты между частями племени или народа, и со временем обосновывает появление отличий в их речи. Так возникают сначала диалекты, а если разница между ними продолжает углубляться, то возникают родственные языки. Территориальная дифференциация была распространена в период существования племенных языков (в первобытнообщинном строе), так как племя довольно часто распадалось на части по нескольким причинам. Во-первых, для поиска новых, способных обеспечить потребности в пище и защиту мест проживания: люди были зависимы от географических условий и климата и в поисках пищи и защиты (в виде леса, горы, реки) мигрировали и отделялись от своего племени. Так, между германскими и славянскими племенами защитной полосой служил саксонских лес. Во-вторых, из-за вражды и междоусобиц (сын мог увести своих ближайших родственников и сторонников из-за вражды с отцом). Конкретными историческими примерами территориальной дифференциации являются разделение праславянского языка на восточнославянский (древнерусский), западнославянский и южнославянский языки; разделение древнерусского языка после распада Киевской Руси на русский, украинский и белорусский (XIV-XVI века н. э.); существование в русском языке северновеликорусского (окающего) и южновеликорусского (акающего) наречий, в то время как в древнерусский период (с VI по XIV-XVI века) такого разделения не было.
При социальной дифференциации причиной разделения языка является деление общества на социальные группы. Как отмечает А.Е. Живлакова, «проблема социальной дифференциации языка носит сложный характер, так как в основе решения данной проблемы лежат отношения между социальной структурой общества и структурой языка. Чем более многогранной и многоаспектной представляется исследователю структура общества, тем более сложной будет её влияние на структуру языка» [4, с. 275].
Социальная дифференциация ведёт не к образованию отдельных языков, а к появлению социальных разновидностей внутри одного языка, при этом изменению подвергается не грамматика или фонетика, а преимущественно лексика и фразеология, в то время как при территориальной дифференциации изменяются все стороны языка. Примером социальной дифференциации в современных языках является существование в них жаргонов (воровского арго и молодёжного сленга), профессиональной речи и т. п. В речи плотника, например, могут найтись названия одиннадцати видов рубанка: рубанок, шерхебель, медведка, дорожник, шпунтубель, фуганок, зензубель, горбач, штап, гальтель, калевки.
Интеграция – объединение языков или диалектов, в результате чего происходит сближение между диалектами одного языка или даже между разными языками (родственными и неродственными). Этот процесс может быть добровольным (естественным) и насильственным.
В истории языков чаще наблюдается дифференциация, интеграция – реже. Для возникновения интеграции требуется, чтобы общественное сознание находилось на достаточно высоком уровне, требуется наличие мощных интегрирующих факторов: политических, экономических, культурных. Историческим примером интеграции может послужить взаимодействие языков при образовании племенных союзов в Древней Греции и Древней Руси. Племенные союзы образовывались по различным причинам: экономическим, политическим, культурным. В пределах племенного союза со временем увеличивались черты сходства между языками, мог даже возникнуть общий язык, существование которого поддерживалось его использованием на собраниях совета племени, в дни общих праздников, в произведениях устной народной поэзии.
Случаи насильственной интеграции языков связаны, конечно, с захватническими войнами, когда победители ассимилировали язык побеждённых. Таких примеров в истории немало. Во-первых, романизация народов римских провинций (Галлии, Иберии, Дакии и др.), при которой латинский язык стал суперстратом, а языки покорённых туземцев – субстратами. Латинский язык был усвоен и несколько переиначен. В результате взаимодействия возник французский, являющийся сейчас романским языком. Во-вторых, на Британских островах, которые были завоёваны в IV веке н. э. англосаксонскими племенами, язык завоевателей стал суперстратом, язык аборигенов (кельтский) – субстратом и постепенно был утрачен. Не всегда в результате взаимодействия главенствует язык победителей. К примеру, франки (германцы), завоевав латино-гальскую провинцию, потеряли свой язык и дали побежденному народу лишь некоторые слова, в основном собственные имена, в том числе название страны – Франция. Аналогично французы-норманны, завоевав Британские острова в XI веке и образовав феодальную верхушку Англии, постепенно потеряли свой язык, а победил англосаксонский.
В современных высокоразвитых языках наблюдается внутриязыковая интеграция, проявляющаяся в первую очередь в постепенной утрате различий между литературным языком и диалектами. Этому способствует литература, образование, СМИ и т. п. Данный процесс может привести к тому, что со временем диалекты вообще исчезнут. Ещё одно проявление внутриязыковой интеграции – «влияние молодёжного сленга, криминального жаргона на сферу официального, делового, даже научного общения» [5, с. 146].
Наиболее наглядным проявлением межязыковой интеграции является заимствование слов, в наших условиях это «глобальное распространение английского языка и заимствование англицизмов во все сферы общения в большинстве этнических языков» [5, с. 145]. Интеграционные явления на грамматическом уровне не столь заметны, это, к примеру, прогресс некоторых суффиксов (мерчендайзинг, спонсировать, менеджмент и под.), напрямую связанный с заимствованием. Л.В. Рацибурская и А.А. Тимофеева отмечают «активизацию использования аффиксальных морфем иноязычного происхождения, которые сочетаются с основами как иноязычного, так и славянского происхождения; трансформацию иноязычных слов и корневых морфем в особые словообразовательные элементы – аффиксоиды; активизацию нетипичных для языка-реципиента словообразовательных способов и моделей» [6, с. 687].
В этой ситуации усиление в языке и культуре процессов дифференциации, противоположных связанной с глобализацией интеграции, вполне закономерно. Экономическая и макрополитическая интеграция вызвали тенденцию к региональному разделению, к политической и культурной автономии малых и средних этносов, что отразилось и на языке. Как отмечает А.Т. Липатов, «нельзя не видеть, как за последние десятилетия возросло национальное самосознание, особенно среди малых народов» [1, с. 600]. Во-первых, год от года крепнет сепаратизм в Квебеке – провинции Канады с преобладанием франкоязычного населения – «франкофонов». В Канаде при юридическом равноправии английского и французского языков фактически доминирует английский, и сепаратизм в Квебеке – закономерная реакция. Во-вторых, упрочиваются позиции гэльского (шотландского), валлийского (уэльского) и ирландского языков в Великобритании. Кроме того, «ярким примером языковой дифференциации может служить языковая политика Франции, направленная на полное изгнание заимствований, пришедших из английского языка, и употребление в речи их французского эквивалента» [5, с. 147].
В русском же языке мы наблюдаем отторжение иноязычного компонента, активное включение процесса словообразования в освоение иноязычных слов. Ярким примером этого является компьютерный сленг, который, вместо того, чтобы просто перенять англоязычный словарь, активно его видоизменяет: названия игр «бродилка» (квест), «стрелялка» (шутер), названия составных элементов компьютера «мамка» (материнская плата), «клава» (клавиатура) и под. Кроме того, на материале образной сферы сравнительных конструкций современного русского языка мы уже показывали, что в сравнения включают только те иноязычные слова, которые действительно необходимы. Небольшое количество новых заимствований, обоснованность в большинстве случаев их использования, точность и органичность образов, создаваемых посредством заимствованных слов, говорят о том, что живому русскому языку не грозит «экспансия», засорение [7]. Поэтому не стоит оценивать многочисленные англо-американские заимствования как полностью отрицательное явление. В истории русского языка уже были периоды, когда приток иностранных слов казался превышающим разумные пределы и вызывал недовольство любителей и ценителей русского языка. К примеру, заимствования из французского языка в XVIII-XIX вв., когда «почти два века русской истории прошли под доминирующим влиянием французского языка, которое граничило с галломанией» [8, с. 233-234].
В конце прошлого века учёными делались прогнозы, согласно которым число языков в мире за XXI век уменьшится как минимум вдвое, а то и на 90 %, однако сегодня, наблюдая за языковой ситуацией в мире, мы уже можем сказать, что эти прогнозы не сбываются. Именно языковая дифференциации стала тем противовесом, который замедлил связанную с глобализацией интеграцию в сфере языка. Учёные стремятся постичь причины наблюдаемой языковой дифференциации. Одно из предположений имеет психологический характер: возрождая и сохраняя этноязыковую самобытность «малой родины», люди защищают своё «право на различие», видя в нём убежище от нарастающей стандартизации и глобализма. На Западе дифференциация языков правильно оценивается политиками. Государство заботится о региональных языках, оказывает им поддержку, в том числе законодательную и материальную. Западному политическому либерализму и демократии естественным образом соответствует языковой плюрализм и толерантность.
Что же ждёт нас в будущем? Какие процессы будут преобладать в развитии языка: связанные с интеграцией или с дифференциацией языков, ведущие к утрате различий между ними или к появлению новых?
Писатели-фантасты предполагали, что интеграция должна привести к существованию в конце концов на Земле одного языка, образовавшегося в результате интеграции и вобравшего в себя черты многих других языков. Иван Ефремов в романе «Туманность Андромеды», написанном ещё в 60-х годах прошлого века, видел этот язык простым по структуре, так как люди поймут, что свои мысли лучше излагать просто, без изысков: «Излишества речи в эру Великого кольца считались одним из самых позорных недостатков человека», «Исчезли совсем <…> словесные тонкости – речевые и письменные ухищрения, считавшиеся некогда признаком большой образованности. Прекратилось совсем писание как музыка слов <…>, исчезло искусное жонглирование словами, так называемое остроумие <…> Все разговоры стали гораздо проще и короче. По-видимому, эра Великого Кольца будет эрой развития третьей сигнальной системы человека, или понимания без слов» [9]. На общем оптимистическом фоне романа прогнозируемый язык кажется слишком примитивным, его существование даже, вопреки намерениям автора, снижает ценность нарисованного писателем «светлого будущего». При этом нужно отметить, что проблема интеграции языка посредством упрощения не является полностью утопической и литературной. О её существовании говорят современные учёные: «В условиях падения престижа индустриального производства возможен переход на «информационный язык», одна из главных задач которого – донести мысль, когда форма не имеет или, во всяком случае, имеет несущественное значение, когда не принимаются во внимание орфографические, стилистические ошибки» [10, с. 52-53].
Итак, интеграция современных языков, вызванная и объясняемая глобализацией общества, сочетается на современном этапе с дифференциаций как тенденцией к национально-языковому обособлению, стремлением сохранить свой язык и культуру. Усиливающиеся процессы дифференциации демонстрируют, что полное объединение языков в прогнозируемом будущем невозможно.
Несомненно, в условиях глобализации основным процессом развития русского языка и языка вообще является интеграция, так как в глобализации по определению заложен принцип интеграции на всех уровнях: в экономике, политике, культуре, языке. Однако процесс интеграции языка вызывает противодействие в национальных языках, проявляющееся посредством укрепления процессов дифференциации. Анализ действия процессов интеграции и дифференциации в истории языка и на современном этапе его развития позволяет прогнозировать историческую перспективу: каждый язык найдёт свой путь развития, своё место в объединяемом мире, а интенсификация интеграционных процессов только будет вызывать усиление явления дифференциации применительно к языку и культуре.
Библиографический список
- Липатов А.Т. Русский язык на лингвокарте мира в условиях глобализации // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 4-2. С. 600-603.
- Крылова М.Н. Проблема взаимодействия языка и культуры // Актуальные проблемы обществознания. Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 10. Зерноград: ФГОУ ВПО АЧГАА, 2010. С. 34-41.
- Попова Т.Г., Тимофеева О.В., Бокова Ю.С. Язык как главный фактор этнической интеграции // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Лингвистика. 2011. № 1 (218). С. 17-19.
- Живлакова А.Е. Теоретические подходы к социолингвистическому анализу социально-политической дифференциации языка // Вестник Саратовского государственного технического университета. 2010. Т. 1. № 1 (44). С. 274-279.
- Березовская О.М., Кирьянова Л.Г. Тенденции этноязыковых процессов в условиях глобализации современного общества // Известия Томского политехнического университета. 2009. Т. 315. № 6. С. 149-150.
- Рацибурская Л.В., Тимофеева А.А. Специфика «глобализации» в деривационных процессах русского и чешского языка // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 4-2. С. 687-689.
- Крылова М.Н. «Как Гамбургер в Макдоналдсе…». Иностранные слова в сравнениях // Русская речь. 2012. № 5. С. 48-56.
- Китанина Э.А., Божинская Т.Л. Проблема неоднородности общества и социальная дифференциация языка на рубеже XX-XXI веков // Теория и практика общественного развития. 2009. № 3-4. С. 233-240.
- Ефремов И. Туманность Андромеды. М.: Советская Россия, 1988. 320 с.
- Шаклеин В.М. Дифференциация русского языка в условиях развития новых информационных технологий // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Лингвистика и педагогика. 2011. № 1. С. 52-55.