Целью этой небольшой работы является анализ стихотворения «Нет солнца, но светлы пруды…». Произведение, на мой взгляд, одно из самых красивых в лирике Бунина. Если воспринимать данное стихотворение только в рамках пейзажной зарисовки, то оно покажется красочным описанием природы и ничем большим. Лирический герой прогуливается в каком-то парке, где есть пруды, сады, березки. Он наслаждается дыханием свежего ветерка и прикосновением дождя, игрой солнечных бликов на листве деревьев и радугой, которая появляется после ливня.
* * *
Нет солнца, но светлы пруды,
стоят зеркалами литыми,
и чаши недвижной воды
совсем бы казались пустыми,
но в них отразились сады.
Вот капля, как шляпка гвоздя,
упала – и, сотнями игол
затоны прудов бороздя,
сверкающий ливень запрыгал -
и сад зашумел от дождя.
И ветер, играя листвой,
смешал молодые березки,
и солнечный луч, как живой,
зажег задрожавшие блестки,
а лужи налил синевой
Вон радуга. Весело жить
и весело думать о небе,
о солнце, о зреющем хлебе
и счастьем простым дорожить;
С открытой бродить головой,
глядеть, как рассыпали дети
в беседке песок золотой
Иного нет счастья на свете.
1900
Проанализируем поэтическую выразительность стихотворения. Перед нами, во-первых, необычное построение произведения: вместо привычных катренов, Бунин использует пятистишия с довольно сложной системой рифмовки, при которой одна строка часто остается без пары или рифмуется совместно со второй- третьей. Однако последние две строфы являются привычными катренами.
В каждом пятистишии использована тройная рифма «пруды» – «воды» – «сады», «гвоздя» – «бороздя» – «от дождя», «листвой» – «живой» – «синевой». Все это сочетается с обычными рифмами, например, «литыми» – «пустыми», «игол» – «запрыгал», «березки» – «блестки».
Дальше следует кольцевая рифма четвертой строфы по принципу АВВА : «Вон радуга. Весело жить / и весело думать о небе,/ о солнце, о зреющем хлебе / и счастьем простым дорожить…»
Она сменяется перекрестной рифмой по схеме АВАВ в последнем четверостишии: «С открытой бродить головой, / глядеть, как рассыпали дети / в беседке песок золотой / Иного нет счастья на свете».
Теперь попробуем разобраться с использованными Буниным средствами художественной выразительности. Здесь мы с первой же строки должны заметить антитезу: «Нет солнца, но светлы пруды». Она построена на двойном отрицании. Мы представляем, что солнца нет, однако противительный союз «но» после конструкции «нет солнца» подсказывает, что, возможно, оно есть.
Пруды в стихотворении Бунина стоят «зеркалами литыми». Это ещё один троп, который является сравнением с использованием формы творительного падежа.
«…и чаши недвижной воды / совсем бы казались пустыми, / Но в них отразились сады». В данном отрывке есть метафора «чаша воды», эпитет «недвижной воды» и снова антитеза, выраженная двойным отрицанием, поскольку вода «недвижная» могла бы показаться лирическому герою пустой, если бы в ней ни отразились сады.
В предыдущих строках мы выяснили, что на небе нет солнца, но пруды озарены его сиянием. То же происходит и в разбираемом нами отрывке, просто более детализировано. Поэт назвал пруды «чашами недвижной воды», но микротему раскрывает все ту же – сияние без внешнего источника этого света.
Более того, следует семантически связать «чаши недвижной воды» с «зеркалами литыми». Речь идет об описании одного и того же предмета – прудов («но светлы пруды»). Поэтом взят конкретный образ воды, которая лишена движения («зеркалами литыми», «чаши недвижной воды»).
«Вот капля, как шляпка гвоздя, / упала – и, сотнями игол / затоны прудов бороздя, / сверкающий ливень запрыгал -/ и сад зашумел от дождя». В действие нашей картины, которую мы представляем по бунинскому тексту, вмешивается новый герой – дождь.
Его первая капля сравнивается поэтом со шляпкой гвоздя. Почему? Возможно, по принципу наличия схожих форм: капелька, ударяясь о толщу земли или воды, становится плоской, как и верхушка гвоздика.
В стихотворении так же могло быть описано появление звенящего дождя, присутствие которого можно не только увидеть, но и услышать.
Это, возможно, было соотнесено поэтом со звуком падения гвоздя. И то, и другое нарушают привычную тишину, а значит, имеют свой голос.
Далее следует интересная семантическая связь «шляпки гвоздя» и «сотнями игол». Перед нами два острых и маленьких предмета, которые уподобляются каплям дождя. Такой образ состоит из простого сравнения («как шляпка гвоздя») и конструкции творительного падежа («сотнями игол»).
Если вспомнить, как дождь умеет бить по лицу, то его прикосновение мы вправе назвать острым и неприятным. Можно также вспомнить то ощущение, когда дождинки покалывают кожу.
Все эти проявления дождя ассоциируются с прикосновением таких острых предметов, как гвоздь и иголки. Выходит, что семантическая связь между «шляпкой гвоздя», «сотнями игол» и самим дождем имеет место быть.
«Сверкающий ливень запрыгал» дарит нашему дождю более крупный масштаб: он уже превратился в ливень. В данном случае автор использовал сочетание эпитета («сверкающий ») и метафоры («ливень запрыгал»).
Тот же прием одушевления использован в предложении «и сад зашумел от дождя». Перед нами метафора, но важно соединить её с семантикой звука в стихотворении. Этот отрывок соотнесен с образами «вот капля упала, как шляпка гвоздя» и «сотнями игол, затоны прудов бороздя».
Слово «затоны» имеет конкретное значение – длинный, глубоко врезавшийся в берег залив со стоячей, непроточной водой. Но для нас «затоны» интересны с точки зрения музыкальности. Слово в поэтическом осмыслении, возможно, содержало две части «за+тоны». Выходит, что это описание какой-то нездешней музыки, тонов, которых в мире и нет: они где-то за привычными звуками.
«И ветер, играя листвой, / смешал молодые березки, / и солнечный луч, как живой, / зажег задрожавшие блестки, / а лужи налил синевой». В данном отрывке использована метафора «ветер, играя листвой, смешал молодые березки». Деревья названы молодыми, значит перед нами эпитет. Более того, сами березки можно трактовать как метонимию к слову «деревья».
Появление солнечного луча в стихотворении указывает на то, что светило возвращается. Сравнение «как живой» придает образу одухотворенности. Этот луч «зажег задрожавшие блестки, / а лужи налил синевой». Бунин для описания использует метафоры «зажег» и «налил синевой» и эпитет «задрожавшие». Слово же «блестки», конечно, символизирует росу, но так же является метонимией по отношению к прошедшему ливню.
«Вон радуга. Весело жить / и весело думать о небе, /о солнце, о зреющем хлебе /и счастьем простым дорожить». Простонародное слово «вон» лишает стихотворение поэтической возвышенности, но от этого данный фрагмент только выигрывает, так как создается впечатление беседы автора с читателем. Хотя, вполне возможно, что слова «вон радуга» могли относиться только к окружающей лирического героя природе. Риторический повтор «весело жить, и весело думать о небе, / о солнце, о зреющем хлебе…» вводит и усиливает семантику хорошего настроения.
Слова «счастьем простым дорожить» относятся к этому семантическому ряду и становятся началом его кульминации. Следует заметить, что в стихотворении снова появляется солнце, но уже не как небесное светило, а как символ «простого счастья», наряду с «небом» и «хлебом».
«С открытой бродить головой, / глядеть, как рассыпали дети /в беседке песок золотой /Иного нет счастья на свете». Заключительные строки стихотворения изобилуют образами, которые выводят нас из области пейзажной лирики и переводят в мир философии.
Выражение «с открытой бродить головой» означает состояние душевной искренности и чистоты лирического героя, то, когда человеку не нужно скрывать свои мысли, свою непосредственность, природу в совсем не пейзажном смысле этого слова. Эпитет «открытой» ассоциируется с таким фразами как «открытое сердце», что делает семантическую связь понятий «открытая голова» и «искренность» близкими по значению.
«Глядеть, как рассыпали дети / в беседке песок золотой» намекает на то, что фокус зрения лирического героя меняется под конец стихотворения: сначала он созерцал природу, теперь смотрит на детей, играющих «золотым песком».
Этот образ стоит рассмотреть более детально. Речь идет не просто о применении эпитета «золотой» к слову «песок». На мой взгляд, это прочная ассоциация с песочными часами, в которых истекают секунды нашей жизни, кем-то отмеренные.
Дети в беседки рассыпали этот песок, что означает, они не осознают, насколько драгоценно время, просто радуются и живут, не понимая, что потом от этого этапа жизни останутся только воспоминания, к которым так или иначе обращается каждый человек в зрелом возрасте.
Более того, слово «золотой» часто связывается в представлении с таким понятием, как «солнце». Возможно, мы имеем право предположить, что «золотой песок» есть метонимия солнца, которое в свою очередь является символом счастья.
«Иного нет счастья на свете…» раскрывает семантику хорошего настроения, которое было замечено при возникновении на небе радуги и появлении дум о «небе, о солнце, о зреющем хлебе», которые приводят к мысли о том, что следует «счастьем простым дорожить».
В заключение мы выделим те особенные черты, которые были проанализированы в стихотворении Ивана Алексеевича Бунина «Нет солнца, но светлы пруды…» (1900). Философский подтекст пейзажной зарисовки раскрывается в самом конце произведения, но в описании природы уже намечаются символы, указывающие на смену фокуса.
Во-первых, это описание внутреннего сияния прудов без внешнего источника – солнца. Во-вторых, появление радуги после ливня, который был сравнен с прикосновением острых иголок к телу. В-третьих, риторический повтор слова «весело» приоткрывает другую грань стихотворения, связанную с детской непосредственность и жизнью, вопреки зрелому представлению о смерти. «И счастьем простым дорожить» становится квинтэссенцией стихотворения о том, как драгоценны каждые секунды «золотого песка» – времени.