«Молоко волчицы» повествует об истории терского казачества на Северном Кавказе. Казачество – это «сословие казаков» или «принадлежность к такому сословию» [2, с. 507]. Казаки – люди, объединённые особым состоянием духа и сознания, нравственности и морали, это особая часть русского народа, которая рассеяна по России станицами, хуторами, казачьими общинами, обществами. Крупнейший историк казачества Ф.А. Щербина говорил, что казаки – «сторожа и завоеватели окраин» [3, с. 222].
У казаков была своя форма, о которой А.Т. Губин говорил так: «Долго думать над цветами и покроем формы терцев не пришлось: покрой одежды заимствовали у горцев, а цвета рядом – Синие да Белые горы, серые скалы, темные дубравы, серебро рек, а ведь и зверь и птица окрашены местностью, где обитают. Потому форма терских казаков была такова: серого каракуля шапка с синим верхом и белым галуном, черпая как ночь бурка, серые черкески, синие и темные бешметы, синие и белые башлыки, тонкие бесшумные сапоги, на оружии, поясах и газырях – серебро с чернью. Постепенно точная масть не стала соблюдаться – появились алые башлыки, рыжие шапки» [1, с. 146].
Казак должен был являться на службу на собственном коне и с личным оружием, сам покупал обмундирование, сам себя кормил, но за это у него было много привилегий: вольная земля, запрет иноверцам и иноземцам селиться в казачьих станицах, освобождение ото всех налогов.
С детства казака учили трем обязательным искусствам: владеть оружием, ходить за плугом и управляться с конями. Конь для казака был как брат. Сам мог голодать, но конь всегда был сыт. Без него казак считал себя сиротой. «Коней любили до бешенства. Зимой бегали в конюшню проведать любимцев – щель соломой заткнуть, сена подкинуть, сунуть корку хлеба в мягкие подвижные губы или просто прикоснуться к атласной шее четвероногого члена семьи. Невесту так не готовили к венцу, как коня на службу!» [1, с. 281].
Именно поэтому расставаться со своим конем, с которым был в стольких боях, который столько лет служил, было очень тяжело. Тягостной, угнетающей была сцена расставания Спиридона и остатка его сотни со своими боевыми товарищами. Когда казаки сели на корабль, кони не остались на берегу – поплыли за ними. И казакам пришлось стрелять в них: «Спиридон Васильевич целился тщательно, с руки. Треснул выстрел. Белая челка кобылы потемнела. Мощные водяные бугры от гребного бинта кружили кобылу, как щепку. Обезумевшая, она гребла к хозяину. И спешила, захлебываясь, навстречу пулям. Сотня стреляла бегло и торопливо – братьев убивали. Только башкирец, снайпер, ни разу не промахнулся, выискивая пулями своих красавцев, которых мечтал привести в башкирские степи и породнить с тамошними конями» [1, с. 289].
Жизнь казаков – «война, разбой, расширение и защита границ» [1, с. 349]. Часто казак умирал на поле боя. Поэтому и жизнь мужская ценилась выше, чем женская. Дети с малых лет знали, что «курица не птица, баба не человек» [1, с. 349]: на родившуюся девочку земли царь не давал, а на мальчика давали несколько гектаров. Девушку старались пораньше выдать замуж, потому что считалось, что от нее никакой пользы нет, только что потом казака родит. От соседей-горцев, которые были мусульманами, казаки взяли привычку бить женщин. Кроме того, супружеская измена считалась обычным явлением. Так, Спиридон Есаулов, женатый на Фоле, говорил, что «хорошую бабу пропускать грех, на то мы и казаки, а семья дело нерушимое, жениться надо один раз» [1, с. 505].
Немаловажным социальным аспектом, требующим анализа, является исследование событий, которые повлияли на судьбу казаков, перевернули их характер. И таким переломным моментом для казачества становится революция 1917 года.
Отречение императора, у которого состояли на службе казаки, разрушило централизованное управление их войсками. Основная масса казачества долгое время находилась в неопределённом состоянии и поэтому не принимала участия в политической жизни – сказалась привычка к повиновению, авторитет командиров. Кроме того, политическая верхушка общества считала, что позиции казаков будут такими же, как и во время первой русской революции, когда казаки пресекали волнения в станице и следили за порядком.
Между тем, капиталистические отношения всё глубже проникали в казачью среду, разрушая сословие «изнутри». Так, уже многие потомственные казаки переходили на сторону красных, что приводило остальных в ярость: как они могли предать вековые устои, ведь у казаков во все времена худшей степенью сравнения было сравнение с мужиками. В этом плане показательна встреча, произошедшая между сотней Спиридона и «отступниками»:
« – Здравствуйте, Денис Иванович, Антон Федорович и протчие! – после всех, с ненавистью, произнес Саван Гарцев… Роман Лунь искривил тонкий рот и гавкнул на Савана:
– Как стоишь перед георгиевским офицером?
Саван понял насмешку Романа и, выпятив пузо, отвернув голову набок, пьяно приложил руку к папахе перед Синенкиным.
– Вы еще офицерьям козыряете! – натужно рассмеялся Антон. – А их давно и в помине нет. Вольно, вольно, казак!
Командир сотни зло ухмыльнулся. Сотня смолкла, на всякий случай выровняв ряды. Располневший Антон скомандовал:
– Сотня, смирна! С вами говорит военный комендант! Именем революции я, бывший есаул, отрекся от царской присяги и чина! Ныне командую гарнизоном!..
Сотня заволновалась, приподнялась в седлах, чтобы лучше видеть отрошника.
– Отныне и чины, и оружие побоку! – кричит Антон. – Люди уравняются в труде! Народ взял власть в свои руки. Товарищи казаки! Кого мы защищали? Царя и его присных – попов, помещиков, атаманов! Долой их! Да здравствует Советская власть на Тереке!
– Рысью марш! – подал команду Спиридон, а резвый Саван Гарцев успел вскочить в седло и вырваться вперед.
Но оказалось, что окраина оцеплена значительным красным отрядом. С приветственными криками к сотне двигались вооруженные люди.
Вдруг и в сотне заалела папаха – Михей Есаулов, хорунжий, стал красным. Он смешался с отрядом Синенкина и оттуда закричал сотне:
– За мной, ребята!
Десятка два казаков последовали его примеру. Выехал за ним даже Алексей Глухов, лютый враг Михея» [1, с. 152].
Такие обстоятельства способствовали и, в некоторой степени, разрушению семейных отношений: брат отказывался от брата, сын выступал против отца. Случился разлад и в семье Есауловых – Михей ушел к красным, а Спиридон остался верен прежним традициям. Поэтому у них произошел временный разрыв:
«– Бога нет! – хульно сказал он новые слова. – Все попы придумали, чтоб на шее трудящего народа ехать!
– А ты почем знаешь, что бога нет? Смотри, заваришь кашу внукам-правнукам хлебать не выхлебать! Кто ты таков, хорунжий, кавалер георгиевский или мужик?
– Мужик! – упрямо сказал старший брат.
– Сукин сын! – как плетью, хлестнул сотник.
– А ну сдай оружие! – взвился с конем Михей.
– Сдам, только допрежь башку срублю тебе, поганцу!
– Ах ты, волчья голова, сучье вымя! – со свистом потянул шашку Михей. – Погибай, контра!
<…>
– Я сам управлюсь с ним. Роман, – слезает с коня Спиридон. – Стань, гад, в позицию!
Михей легко спрыгнул с седла – джигит, – встал в изготовку.
– Шире круг! – распорядился кто-то, как на танцах.
– Сотворите молитву, – подсказывают братьям казаки.
– Что вы делаете, братья, – говорит Коршак. – Поединки давно запрещены… Обнимитесь с миром – и по домам все!
– Не лезь в семейные дела, – становится в позицию Спиридон. – Он мне лихой татарин, а не брат родной, ежели в бога не верует!» [1, с. 161].
Таким образом, на казачество как социальную общность оказала огромное влияние революция, которая изменила в корне отношение некоторых казаков к их вековым устоям, которая привела к гибели людей, которая показала, что казаки – обычные люди, подверженные, как и все, влиянию хода исторических событий.
Библиографический список
- Губин А.Т. Молоко волчицы. М.: Современник. 1978. – 589 с.
- Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. М.: Русский язык, 2000. – 1233 с
- Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска в 2-х т. М., 2013.