За последние два десятилетия Ю. Буйда зарекомендовал себя как один из ведущих авторов в современной русской прозе, особенно в малых жанрах: рассказ, новелла, повесть. Среди русских постмодернистов он занимает  важное  место, его произведения активно издаются не только в России, но и за рубежом, литературоведы начинают активно исследовать его творчество. Это работы О. Славникова, А. Агеева, Н. Меднис, М. Гаврилова, К. Дегтяренко, Е. Копырина,  Д. Фернандес и др.

Одним из самых известных сборников рассказов Ю. Буйды считается сборник «Прусская невеста» (1998), в  котором нашел отражение постмодернистский философский взгляд автора.

В главе «Вместо предисловия» автор поясняет возникновение этого сборника, выбор тематики и образов: “Я родился в Калининградской области через девять лет после войны. С детства привык к тому, что улицы должны быть мощены булыжником или кирпичом и окаймлены тротуарами. <…> И я не знал иного способа постижения этого мира, кроме сочинения этого мира. <…> Десяти-двадцати-тридцатилетний слой русской жизни зыбился на семисотлетнем основании, о котором я ничего не знал. И ребенок начинал сочинять, собирая осколки той жизни, которые силой его воображения складывались в некую картину… Это было творение мифа. <…> Это была жизнь, которая одновременно была сновидением. Сновидения созданы из того же вещества, что и слова” [1]. Собственно, здесь уже раскрыты  основные принципы постмодернизма, которые нашли свое воплощение в рассказах автора:

• Отсутствие целостной картины мира
• Мифотворчество
• Релятивизм и плюрализм
• Интертекстуальность
• Мир как хаос
• Фрагментарность и монтаж и др.

Для произведений Ю. Буйды свойственны  необычность, даже экзотичность героев, размывание границы между вымыслом и реальностью, конкретно-историческим и вневременным, тенденция к мистификации. В анализируемом произведении эти характеристики проявились достаточно ярко.

В сюжетах его рассказов и новелл сочетается быт с фантастикой; переплетение  физиологизма и  грубой комики позволяет обнажить бездуховность и убожество изображаемого мира, а возвышенно-прекрасное, выражает тоску по идеалу, которая, рождает  трагическое осознание его недостижимости.

Обратимся к тексту «Птичьего дерева». Сам автор определяет свое сочинение как поэму, и в этом можно увидеть аллюзию на поэму Н.В. Гоголя «Мертвые души». Более того, сам Ю. Буйда  неоднократно говорит о влиянии Н.В. Гоголя на его творчество. Собственно, и сверхидея, которая  предлагается в поэме «Птичье древо» и в «Мертвых душах» совпадает – это дорога духовного возрождения, движения души от ада к раю. Хотя в тесте постмодерниста все приобретает специфические черты.

Тема религиозности, религиозного признания, принятия веры – основное, к чему обращается автор. Ведь религиозные убеждения – это одна из характеристик народа. Доказательством такого размышления можно увидеть перед самой поэмой: обращение «Панагиот – Азимиту», словно это или письмо, или научный трактат, или житие.

Специфика изложения сюжета позволяет предположить, что Буйда опирался на древнерусские жанры – хождения или жития. С небольшими оговорками данное произведение можно определить по жанру как житие (поскольку начинается оно от рождения главного героя и заканчивается его смертью, пусть не на страницах данного рассказа). Если обратиться к толкованию имен, то можно заметить следующее объяснение «всесвятой- еретику», что подтверждает нашу мысль о религиозной теме поэмы.

«Я жил в вечности, которую видел в зеркале. Это была жизнь, которая одновременно была сновидением. Сновидения созданы из того же вещества, что и слова – пишет автор в разделе «Вместо предисловия»[1]. И само произведение подтверждает это. Двоемирие, герои – трикстеры, обилие не только библейских образов, но и образов греческой, иудейской, славянской мифологии. Перипетии современной жизни современного города  (его магазины, парикмахерские, пароходы) органично сочетаются с жизнью таинственного Царства под Деревом.

Данная новелла достаточно сложна для восприятия: ее читатель должен обладать знаниями из разных областей культуры, поскольку обилие образов, их необыкновенное переплетение, аллюзии и реминисценции, появляющиеся на страницах текста, заставляют читателя искать не только скрытые смыслы, но определять связи, возникающие между образами.

Обратимся непосредственно к заголовку. «Птичье дерево» – это, если следовать описанию, «посреди рая древо животное, еже есть божество, и приближается верх того древа до небес. Древо то златовидно в огненной красоте; оно покрывает ветвями весь рай, имеет же листья от всех дерев и плоды тоже; исходит от него сладкое благоуханье, а от корня его текут млеком и медом двенадцать источников… у подножия Птичьего Древа, чьи корни утопали в жирной мгле подземного царства, а крона возносилась выше седьмого неба и служила пристанищем крылатым обитателям Рая, которые по весне спускались на нижние ветви и разлетались по всей земле птицами большими и малыми»[2]. Если обратиться к мифологии, то можно вспомнить, что подобному описанию соответствует «Мировое Древо» (др. назв: «Вселенское Древо», «Дерево жизни» и др), корни которого находились в земле мертвых(преисподняя), середина-ствол – мир живых и крона(верхний ярус)- небо(еще нерожденные)[3]. Подобный архетип характерен для любой культуры, которая обладала своей мифологией.

Большой интерес вызывает то, с какой непринуждённостью внимание автора скользит от одного мифа к другому, от традиции одной культуры  к другой, как он контаминирует образы, умело используя и древнерусские апокрифы, и славянские и греческие  мифы, и библейские предания.  Мир, представленный в поэме-новелле неоднороден, гротескно выделен, фрагментарен, неустойчив и нестабилен. Однако персонажи, появляющиеся на страницах «Птичьего древа», удивительным образом взаимодействуют друг с другом не только на уровне слова, но и физиологии. Чего только стоит способности русалок рождать человеческих детей или статуи греческой богини наслаждаться любовными утехами с человеком.

Мир, представленный Буйдой, удивителен, сложно определить и место действия поэмы-новеллы: мы можем заметить и упоминания России, Франции, загадочной страны Эльдорадо и некоего Царства, где за каждым следит таинственная Царь-Птица. Пространство и время расширяется благодаря фамилиям ученых, древних царей, мыслителей, философов, которые жили и творили в разные эпохи, постепенно все приобретает значение повсеместности, всеобщности, всегомирия.

Поэма первоначально несет в себе аллюзию на библейские сказания, которые синтетично вписаны в языческую, дохристианскую мифологию. Возможно, подобное сюжетное решение было вызвано потребностью показать не только сложный культурный феномен российской земли, где христианство существует с язычеством на протяжении сотен лет, но и попыткой показать фрагментарность современного мира, интерпретировать результат мировой глобализации, где на одном пространстве могут спокойно уживаться разные религии, традиции, народы.

Несмотря на весь предполагаемый религиозный пафос поэмы, мы видим насмешку над  Богом. Формально он присутствует и в образе Царева; Царя Царей; священника; дерева, ветви которого упираются в Рай (место обитания Бога). Однако Царь Царей представлен в образе мифологической птицы: «…который круглый год парил над своими владениями в образе двуглавого орла с железными крыльям и клювами червонного золота»[2]. Если вспомнить мифологию, к которой нас настойчиво обращает автор, то можно вспомнить, что двуглавый орел это не только эмблема государственного герба России, обозначающую бескрайность границ и свободу, но и более ранние трактовки, которые символизируют данный образ с отрицательной стороны. Двуглавый орел – это символ агрессии и смерти, не случайно у читателя может возникнуть ассоциация с языческим древнеславянским существом, аллюзией на которого скорее всего и является этот узнаваемый образ – Царь-Птица[4]. В древних сказаниях – это существо приносит смерть всему, чего коснется, оно безжалостно ко всему живому и никто не знает, откуда явилось оно и где обитает. В оккультных науках двуглавого орла признают как символ черных сил, поработивших человечество. Современное толкование двуглавого орла как символа власти царя и церкви, звучит совсем в ином контексте, приобретая мрачные нотки.

Главный герой Царев, который рождается от Трифона и русалки имеет одну отличительную черту от других детей – на груди у него родинка в виде креста: «Говорят, во время церковной службы он из чрева матери подпевал священнику. Он родился с родинкой в виде креста на груди, и одна из лесных колдуний предрекла, что чрез него погибнет Царство. При крещении младенца на священнике вспыхнула риза»[2]. Царев в детстве больше походил на юродивого: он зачитывался старинными трудами ученых, не ходил на гулянья с похотливыми русалками, а при виде мира с его грязью, вонью, впадал в состояние близкое умоисступлению и апатию. Он не принимал мир, в котором он жил, впоследствии изменил его. Ненужным оказался Бог и всему населению этой местности. Единственным доказательством Бога «в их глазах была левая нога дьявола, убитого при нападении на деревню в 1314 году; покрытый жесткой собачьей шерстью, с грубо обкусанными синими ногтями на сросшихся пальцах, сушеный член висел рядом с алтарем, между непроглядно черной византийской иконой и ярлыком хана Батыя»[2], проповеди, которые пытался произносить священник, не были никому не нужны, и постепенно он сам перестал их читать.

Отрицали они Бога не только делом, но и словом. Слово – это дар, данный Богом человеку, но жители этого места зачастую были или немы, или произносили менее 10 слов в год, священное писание никто не читал – все жили инстинктами зверя, а некоторым даже казалось, что они покрываются жесткой бурой шерстью. Примечательно, что никто из этого таинственного места не имел имени, окромя Царева, который, наоборот, постоянно менял имена. И какие это были имена! Авессалом, Иисус, Давид, Соломон, Иуда и др. И снова можно вспомнить, что прерогатива давать имена всему сущему была дана первому человеку Богом. Адам дал наименования всему тому, что его окружало. Люди из этого места сознательно отказались и от этого дара. Насмешка над Богом продолжилась и в записке молодого Царева, которую он передал священнику, написанную на полях Евангелия от Иоанна. Если читатель знаком с текстом Апокалипсиса, то ему будет гораздо проще понять смысл записки и размышления героя об имени и взаимоотношениях Бога и Дьявола, а также в ней дается намек на будущий Апокалипсис, ибо мир должен измениться. Слово и  имя – подарок Дьявола, молчание – знак Бога. Дольний мир только подобие реального мира, как Христос подобие Бога, только разрушение копий способно очистить мир от грязи. Копии и подобие – дело рук дьявол, а не Бога. Естественно, что в подобном контексте, это царство уподобляется великим городам – грешникам Содому и Гоморре, Блуднице – Вавилону.

Единственным Богом в этом большом мире являются деньги:

- Мне нужен тот, кто вяжет и развязывает, кто владеет и правит. Царь царей.

- Значит, тебе нужны деньги, — заключил Трифон»[2].  Тот, кто владеет деньгами – владеет всем миром. Трифон, стоит отметить, единственный на начало повествования человек, имеющий имя, поэтому он воспринимается всеми как нечто чуждое, возможно это отсылка к рассказу об одном купце, который в последствии стал дьяком, чьи «хождения» пользовались популярностью на Руси [5].

О том, что  мир под Птичьем деревом без Бога, говорит еще и то факт, что жители никогда не слышали, как кричит петух. Петух – это атрибут Христа, провозглашающий новую веру [4]. Образ петуха неразрывно связан с еще другим образом – Огня. Именно якобы  очистительному огню подвергает Царев Царство, сжигая и убивая все, что встречалось на пути. Однако армию с оркестром Царева ведет за собой орангутанг, который символизирует физическое наслаждение, нравственное падение, желание наслаждения – ведь не случайно на картинах французских импрессионистов часто обезьяны сопровождали продажных женщин. Уничтожение старого царства можно считать началом новой правильной жизни – уход от язычества, старых традиций, приближение цивилизации и новинок культуры, однако это место становится еще хуже. Вместе с цивилизацией обнажились и людские пороки – все служит единой цели: тотальному наслаждению, именно поэтому строится дворец-бордель, где люди предаются обжорству, пьянству и разврату, который продолжается бесконечно – свежую провизию привозят, а недовольных – расстреливают. Эта сюжетная ситуация заставляет читателя вспомнить русских и европейских антиутопистов: Дж. Оруэлла («Скотный двор»), Е. Замятина («Мы»), О. Хаксли («О дивный новый мир») и др.

Интересно отношение автора к женщинам и взаимоотношениям между мужчинами и женщинами, которые он неоднократно описывает в «Птичьем древе». Во-первых, это сстория первой любви между Царевым и Амадин, которые получают имена Соломона и Суламифи. Она обращает нас к истории красивой любви древнего царя и его наложницы и, конечно же, к Песнь Песней. История любви Царева была трагична, его возлюбленная погибла, а он решил покинуть это место: «Я найду того, кто вяжет и развязывает, кто владеет и правит, и он уничтожит все это, ибо этого не должно быть»[2]. Однако в поэме появляется герой двойник – новая Амадин, которая оказывается немой.

Тема двойничества характерна для романтической прозы, черты которой находят отражение в посмодернистическом тексте Ю.Буйды: таинственный немой Трифон является вполне физически здоровым неТрифоном, который помогает Цареву пройти инициацию – стать мужчиной. И благодаря одной куртизанке Афродите Царев получает свою работу по приношению радости и удовлетворения дамам всего мира. Следовательно, образ Христа, на который претендовал вначале новеллы Царев, резко отличается от его библейского образа. Да, он Царь Царей, множество «учеников» имеет, только не духовно позволяет расти, не дает удовлетворение душе, растрачивая все на удовлетворение бренного тела. Богатство становится не символом духовной полноты, а знаком успеха, приобретая черты различных денежных единиц.

Мотив сна и знаменитое высказывание Кальдерона «Жизнь – есть сон» получает свое развитие в поэме-новелле. Мир, в котором раньше жил Царев, представлялся ему сном, как раньше мир людей ему снился под ветвями Птичьего Древа.

Образы героев сложны: они одновременно и реальны и нереальны – в этом можно увидеть черты немецкого гофмановского романтизма: таинственного, мистического, зловещего. Герои, которые рождаются от статуи греческой Богини и воспитываются в зверинце со змеями (вспомним Змеиный Рай – место успокоения мертвых у славян), то дети, способные превращаться в старух, обезьян и летучих мышей – чем не «Золотой горшок», где герои постоянно меняют свое лицо, то богиня Юнона – покровительница материнства, превращающаяся в Сатану.

Богиня Юнона также не случайно появляется в тексте. Она, будучи сестрой Зевса, стала его женой (из мифов), а в рассказе-поэме Ю. Буйды, и родив мальчика, она словно бы благословила сына на инцест с сестрой, превратившись в Сатану, однако можно вспомнить, что запрет на инцест существует в большинстве религий, поскольку подобное продолжение рода порождает языческие народы (Лот и его дочери после Содома), или можно вспомнить Эдипа и его трагическую историю[6]. Собственно текст позволяет толковать образы с любой точки зрения, поскольку она в любом случае находит отражение в продолжении текста, и то какие аллюзии вызовет тот или иной образ, зависит только от уровня подготовки читателя – и это, конечно же, основной принцип для постмодернизма.

Постепенно образ Царева трансформируется в образ Всадника из Апокалипсиса (Голод), поскольку его появлению предшествует падение звезды, он едет на вороном коне, убивая «браконьеров и порубщиков». В одном из комментариев к Апокалипсису можно прочитать, что Голод является не только воплощением недостатка пищи, но именно он будет «взвешивать» количество верующий и предающих[7]. Именно в таком образе он встречает свою третью жену – Марию. Кто она? Прообразом может явиться как образ блудницы Марии Магдалины, так и Богоматери. Возможно, данный образ воплощает в себе черты этих двух женщин.

Заканчивается поэма-новелла открытым финалом. Известно, что погибли дети Царева, его Мария, ее отец Илюха, да и сам Царев поджег собственный дом, над которым не было звезд, словно Создатель отвернулся от человека, который должен был стать его «земным воплощением».

Образ Царева сложен и большое количество раз трансформируется: от сына Бога до, возможно, нечто демонического. Думаю, можно предположить, что такой сложный образ и тот сложный мир, который описан в поэме – это попытка отражения современной реальности, окружающего писателя. Мир, на грани катастрофы, город, окруженный чужаками.  Еще свежи воспоминания писателя о кровопролитиях Второй Мировой войны, а войны продолжаются снова и снова (локальные конфликты в Ингушетии и Чечне, происходящие  в момент создания сборника). Мир остался без Бога, без покровителя. Смерть, хаос и разложение – все, что окружает человека, и даже спасительный огонь не вернет в душу покоя. Звезды больше не смотрят на людей, Бог отвернулся от них – словно меж строк говорит автор. Не случайно, поэма завершается плачем людей, словно поминая свою жизнь и себя. На земле остаются навсегда только идолы (памятник Генералиссимусу), которого не сломит ничто. Физическое победило духовное, разрушило сознание и привело к гибели.

Мотив смерти сквозит в каждом образе, погибают все основные герои, но обновления не приходит, потому что больше нечего обновлять, мир стоит на краю гибели.

В заключении хочется отметить, что здесь не дан абсолютно исчерпывающий анализ произведения, не утверждаются какие-то истины. Подобные произведения требует долгого и детального изучения материала, Однако, сказанного достаточно, чтобы раскрыть суть поэмы и показать постмодернистическое мышление Ю. Буйды.

1. Буйда Ю.В., Вместо предисловия. Официальный сайт Юрия Буйды. URL: http://buida.ru/text/prusskaya-nevesta-vmesto-poslesloviya (дата обращения 1.11. 2013)
2. Буйда Ю.В., Птичье древо. Официальный сайт русского писателя Юрия Буйды. URL: buida.ru/text/ptiche-drevo (дата обращения 20. 10. 2013)
3. Мировое древо. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B5_%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BE  (дата обращения 1.11.2013 )
4. Словарь символов. URL: http://www.symbolarium.ru (дата обращения 26.10.2013)
5. Значение имени Трифон. URL: http://www.procook.ru/names.php?get=%D2%F0%E8%F4%EE%ED&g=m (дата обращения 12.11.2013)
6. Инцест. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D0%BD%D1%86%D0%B5%D1%81%D1%82 (дата обращения 14.12.2013
7. Протоирей Мень А., Комментарии к Апокалипсису. URL: http://www.wco.ru/biblio/books/apokmen/Main.htm (дата обращения 13.11.2013)

Все статьи автора «Анастасия Куделина»