Романное наследие Р. Киплинга небольшое и состоит из четырех романов, написанных в последнее десятилетие XIX века. «Отважные капитаны» (The CaptainsCourageous, 1897) - это третий роман автора после романов «Свет погас» (The Light that Failed, 1891) и «Наулака» (Naulakha, 1892). После него Киплинг только раз обратился к жанру романа в «Киме» (Kim, 1901). Как видим, только в 1891 году Киплинг впервые обратился к жанру романа и написал роман «Свет погас», уже завоевав известность своими стихами и рассказами.
Роман «Отважные капитаны» как и «Наулака» был написан в период проживания Киплинга в Америке, и эти два произведения называют его «американскими» романами. Вообще американский период в жизни Киплинга принято считать самым плодотворным. В своем доме в Вермонте, названном «Наулака», писатель создал две «Книги джунглей», начал писать свои сказки, приступил к роману «Ким». Ю.И. Кагарлицкий считает, что именно в Америке окончательно сформировалась философия Киплинга, подчеркивая, что «в его душе все время боролись две тенденции – восхищение человеческой самостоятельностью, энергией, способностью пойти наперекор судьбе и страсть к порядку, дисциплине, повиновению» [2, 30-31]. Нельзя сказать, что он полюбил Америку, во многом он был согласен со своим любимым писателем Чарльзом Диккенсом и его «Американскими заметками», в которых Америка была жестко раскритикована. Но именно в Америке он пришел к пониманию необходимости следовать закону – в «Отважных капитанах» закону команды, а в «Книге джунглей» закону стаи и закону джунглей. По мнению А. Долинина, «рассматривая общество как цепочку замкнутых корпораций, каждая из которых регулирует поведение своих членов через собственный Закон, он (Киплинг) неминуемо должен был прийти к идее Корпорации всех Корпораций, являющейся носителем Закона всех Законов» [1, 26].
Сюжет романа «Отважные капитаны» имеет много общего с «Книгой джунглей». Главный герой – мальчик, который попадает в новое окружение и этот новый опыт оказывает на него огромное влияние. Как и Маугли, который был ребенком, когда был усыновлен волками, протагонисту «Отважных капитанов» Гарви Чейни было 15 лет, и образ жизни разбалованного сверх меры сына миллионера уже оказал на него разлагающее влияние. Гарви был смыт волной в океан, когда вместе с родителями совершал путешествие на океанском лайнере. Он был спасен португальским рыбаком Мануэлем и попал на шхуну «Мы здесь», приписанную к порту Глостера в Массачусетсе. Капитаном на шхуне был Диско Троп. Сначала всем недовольный Гарви вскоре был приведен Диско в нормальное состояние и остался членом команды на весь летний сезон в Северной Атлантике. Когда шхуна возвратилась в Глостер, Гарви был встречен родителями, и в заключительной части он – студент университета, готовый принять в управление часть морского бизнеса своего отца.
Судьба этого романа была трудной. В одном из своих писем сам Киплинг назвал роман «слабым, жестким и лишенным страсти» [7, 323]. Поэтому не удивительно, что реакция на него критиков была скорее негативной, чем позитивной. Общепринятым мнением по поводу «Отважных капитанов» стало утверждение, что Киплинг создал книгу, в которой конфликт ограничен двумя начальными главами, и эта ограниченность не очень успешно компенсируется использованием целого комплекса навигационной терминологии. Так, Ю.И. Кагарлицкий называет это произведение Киплинга «самым слабым в его творчестве» и «полным стереотипов», хотя и отмечает, что «книга… поражает обилием и точностью технических деталей, прекрасным описанием жизни и труда матросов рыболовецкого флота» [2, 32]. При этом Ю.И. Кагарлицкий признает, что книга не противоречит настроению Киплинга, демонстрируя «всегдашнюю киплинговскую привязанность к простым людям, его любовь к человеку действия, его восхваление корпоративной солидарности, однако выражено все это слишком прямолинейно, без обертонов, а потому и достаточно примитивно» [2, 32-33]. Мнение известного литературоведа по поводу романа «Отважные мореплаватели» на долгие годы стало основополагающим в советском литературоведении: «”экзотика” рыболовецкого флота не могла скрыть элементарности сюжета и схематичности характеров» [2, 33].
В рецензии, напечатанной в «Atlantic Monthly», критик жаловался на то, что хотя книга «даровала облегчение после горячности и настойчивости ранних произведений Киплинга, это облегчение произошло за счет ее жизненности… В некоторых ее частях очень не хватает значительности, как будто это пароход, которому не достает длины» [4, 856-857]. Киплинг не был согласен с этим обвинением, так как считал, что это были именно те особенности, которые ассоциировались в то время с Соединенными Штатами Америки. Интерпретируя «облегчение» по-своему, он объяснил свою позицию американскому другу Ч. Э. Нортону: «Когда я приступал к описанию Америки, я и не воображал более удачного определения, чем “облегчение за счет жизненности”… Именно для этого я изменил свой стиль: все эти аллегории, иносказания и метафоры».
Такая преднамеренная и очевидная метафоричность привела к тому, что роман «Отважные капитаны», написанный в конце XIX века, стал, по мнению Д.Карлина, «аллегорией американского будущего» [5, 11-12]. Одновременно Киплинг приобщает читателя к обряду перехода от детства к взрослости, к процессу превращения мальчика (совсем не лучшего) в мужчину, ответственного за будущее процветание страны. Не смотря на то, что роман и его последующие экранизации (1939 и 1977 годов) имели преимущественно молодежную аудиторию, они не являются, в отличие от «Маугли», произведениями для детей. Киплинг был прав, когда говорил, что его роман содержит напряженные аллегории и метафоры. Он имеет много общего с «Кимом», где характеры отражают аспекты авторского видения Индии. Как в случае с «Кимом», смесь приключения и аллегории создает трудности в определении аудитории романа «Отважные капитаны». Обе книги иногда называются «историями для мальчиков», как назвал роман сам Киплинг. Молодой герой и природа его опыта, несомненно, предназначены для подростковой аудитории. Хоть и менее сложный чем «Ким», роман «Отважные капитаны» поднимает конкретные проблемы, которые могут быть поняты только взрослыми читателями, в частности теми, кто «представляет контрастные культуры и американскую национальную идентичность» [6].
Роман «Отважные капитаны» написан в жанре морского романа, который всегда занимал особое место в английской литературе. Он отражал ментальность великой морской нации и представлял собой особую художественную систему. Основополагающими жанровыми константами морского романа Т.Г. Струкова называет море/океан как специфическую реалию и особый тип реальности, корабль как жизненное пространство, срез общества и, тем самым, специфическую пространственно-временную категорию, а также героя как особый тип личности. Океан понимается как свободная стихия, неподвластная человеку и образующая иной тип действительности, чем суша, в то время как корабль в качестве своеобразной пространственно-временной реалии становится моделью общества в миниатюре. Необходимым становится «осознание ежедневного корабельного бытия, в которое служебные, обиходные, психологические и иные отношения входят составной частью». В этом контексте появляется «герой, которого, в отличие от всех прочих, неудержимо влечет океан и для которого парусник превращается в дом, а море является и специфическим способом реализации характера и индивидуальной судьбой» [3].
К концу XIXвека в английской литературе осмысление океана как географического, социального, эмоционального и культурологического континиума уже получило романное оформление. Так, в романах Марриета «океан, парусник, флот, моряки, уставные отношения становятся органичной частью общей картины мира, где жизнь человека в море ситуативно столь же естественна, что и на суше, и в то же время резко от нее отличается, потому что водная субстанция представляет собой иной тип действительности». Исследование процесса становления личности в экстремальной ситуации – особом мужском мире, полном тяжелых испытаний, в котором нет места женщине – вот задача автора викторианского морского романа. При этом «метафора морского плавания превращается в эмблему транзита личности не только в пространстве, но и во времени, выявляя относительность поступков, убеждений, стремлений» [3].
Для Киплинга очень важным является то, что обряд взросления молодого человека осуществляется в суровом мире маскулинных отношений. Как и Г. Мелвилла в романе «Моби Дик» (1851), Киплинга интересует жизнь на борту корабля под командованием властного капитана, который контролирует очень разношерстную команду. И Ахав, и Диско Троп оба захвачены преследованием добычи и оба верят в свою способность предугадать ее передвижение. Однако, эти параллели в то же время подчеркивают разницу. Ахав – это человек, одержимый желанием поймать белого кита, тогда как Троп задумчив и почти нежен по поводу трески: «When Disko thought of cod hethoughtasa cod; and by some long -tested mixture of instinct and experience, moved the We‘re Here from berth to berth,always with the fish, asablind folded chess-player move sonthe un seen board» (Когда Диско думал о треске, он думал как треска; и с помощью трудно поддающейся пониманию смесью инстинкта и опыта направлял «Мы здесь» от одной стоянки к другой, всегда туда, где была рыба, как слепой шахматист совершает ходы на невидимой ему доске).
Несколькими годами раньше в 1886 году был опубликован роман известного в то время французского писателя Пьера Лоти«Исландский рыбак» (Pêcheur d’Islande). Это романтическая история о жизни в Бретони с эпизодическими сценами из жизни исландского рыболовецкого флота. Роман посвящен истории любви бретонки Год Мевель к рыбаку Яну Гаосу. Год, относительно богатая наследница, часть жизни которой прошла в Париже, сначала отвержена Яном, бедным рыбаком, который живет с родителями и зарабатывает на жизнь тем, что каждую весну отправляется на несколько месяцев к опасным берегам Исландии на ловлю трески. Действие романа происходит в Бретани, в городе Пемполь, а также на кораблях у берегов Исландии. Фоном служит жизнь «исландцев» — бретонских рыбаков, ежегодно уходящих в море за рыбой — и их семей: праздники зимы сменяются ожиданием и тревогой лета. Наиболее очевидная разница между романом Лоти о рыбаках и романом Киплинга состоит в том, что Лоти в центр повествования ставит любовь девушки к рыбаку, а Киплинг описывает только те события, которые связаны со шхуной «Мы здесь», а не с теми, кто ждет на берегу.
В своем романе Лоти подчеркивает жестокость судьбы к молодому человеку, который терпит крах во враждебной окружающей среде. У Киплинга враждебность морской стихии проявляется не в таком объеме, хотя и там упоминание о смерти Отто, предшественника Гарви на шхуне «Мы здесь», а также описание мемориальной службы в Глостере раскрывает все те же мрачные стороны взаимоотношения моря и человека.
Через год после появления «Отважных капитанов» была опубликована первая часть романа Джозефа Конрада «Негр с “Нарцисса”» (The Niggerofthe ‘Narcissus’, 1897). Как и Киплинг, Конрад подчеркивает важность общинных стремлений под руководством авторитетного (даже авторитарного) и правильно мыслящего капитана. Оба капитана обладают превосходным мастерством навигации, и образ корабля в море становится моделью сообщества мужчин, призванных выполнять трудное задание вдали от дома. Однако Киплинг, в отличие от Конрада не высвечивает разногласия, которые иногда возникают между членами команды, а почти всегда обходит их. В этом состоит очевидная разница между двумя романистами. Прототипы персонажей, несомненно, употребляли более крепкие выражения, но целью автора было «одомашнить» членов команды. Даже характер Диско Тропа изначально задумывался, как более необузданный. Киплинг удалил фрагмент, в котором описывалось, как Диско разломал бревенчатое заграждение, когда молодой капитан из Глостера вторгся на его территорию.
Роман «Отважные капитаны» Киплинг начал писать в начале февраля 1896 года, когда Киплинги жили в Наулаке, своем поместье в Вермонте. Местный доктор Джеймс Конланд рассказал Киплингу о своей службе на шхуне 30 лет назад, и это, вероятно, стало стимулом написания романа. Киплинг отличался от многих авторов морских романов тем, что у него самого не было практического опыта в море. Его единственным морским опытом (на который он опирался в начальной главе романа) было путешествие в качестве пассажира океанского лайнера. Но ужев период собирания материала Киплинг понимал, что мастерство и профессионализм моряков обречены на исчезновение. По сути, он описывал рыбацкую практику 30-летней давности. Будущее же Америки и всего мира связано в романе с семьей миллионера Чейни и молодым Дэном Тропом, который очарован идеями прогресса. Согласно этому, в финале книги читатель видит Дэна в качестве помощника капитана на борту одного из лайнеров Чейни. Многомесячные походы, которые Дэн совершал с отцом в загадочный мир Большого Рифа на шхуне «Мы здесь», сменяются короткими вояжами и частыми возвращениями домой. Тем самым в романе происходит смена моделей бытия и устанавливается модель американского XX-го века.
Киплинговская аллегория американского будущего выводит писателя к традициям американца Марка Твена, творчеством которого он всегда восхищался. В «Приключениях Тома Сойера» (1876) и особенно «Приключениях Геккельберри Финна» (1884) М. Твен анализировал проблемы, с которыми американское общество столкнулось после Гражданской войны. Вслед за Твеном Киплинг дает свое видение Америки глазами мальчика. Путешествие Гека по реке Миссиссиппи представляет очевидную параллель с приключением Гарви на море. Оба писателя рассказывают о том, что в обществе, где доминируют деньги, невинность исчезает. Однако, «ограничиваясь описанием жизни в океане, где большинство мужчин сохраняют такие ценности как братство и ответственность, Киплинг сглаживает наиболее очевидные сложности «Геккельберри Финна», а счастливый конец, как считает Л. Ормонд, «как бы упаковывает нового миллионера и старую рыбацкую общину в оболочку общей обыкновенной Америки» [6].
Между тем Киплинг отнюдь не смотрит в будущее с оптимизмом. В одном из писем он пишет, что не согласен с определением романа «Отважные капитаны» в рецензии в «Atlantic Monthly» как «здорового», «простого» и «энергичного», и добавляет, что не одобряет разговор Гарви с отцом в Главе 10, так как считает, что мнение, звучащее в нем, «безнравственным, если не сказать диким» [7, 323]. Очевидно, Киплинг имеет в виду рассказ с Чейни-старшего о его успешной карьере, когда тот «see king his own ends, and, sohe said, thegloryandadvancementof his country» (добивался собственного благосостояния и, как он сказал, славы и успеха своей стране). Тем не менее, в целом суждение Киплинга о Чейни-старшем гораздо более амбивалентно, чем это может следовать из сказанного выше. В «Отважных капитанах» Киплинг восхищается им и его карьерой успешного «self-mademan». Банкир выступает репрезентативной фигурой новой Америки и одновременно – носителем неуверенности Киплинга в своем собственном американском опыте. По мнению Л. Ормонда, «для читателя концаXX - начала XXI века слова Чейни почти не содержат того, что можно было бы назвать “диким”, кроме, пожалуй, комментариев о его образованных противниках, использованных как часть аргументации в убеждении Гарви поступить в колледж: «I can break them to little pieces-yes-but I can’t get back at ‘em tohurt ‘em where they live» (Я могу разорвать их на маленькие кусочки, но я не могу наказать их там, где они живут) [6].
Американская мечта в понимании Чейни-старшего дополняется версией Тропа-старшего. Cтихией Диско Тропа является открытое море, но он мечтает о возвращении в «eighteen-hundred-dollar, blue-trimmed white house, with are tired dory full of nasturtium sin the frontyard and ashuttered parlour which was a museum ofoverseasplunder» (выкрашенный бело-голубой краской дом стоимостью 800 долларов со отслужившей свое лодкой, наполненной цветущими настурциями во дворе перед ним и закрытой ставнями комнатой, ставшей музеем заморских трофеев).Эта мечта тоже стала моделью американского XX века. Но Киплинг склоняется не к пасторали Тропа, а к миру Чейни, с восторгом описывая спецпоезд миллионера и его стремительный бег по Америке на встречу с сыном, когда человек бросает вызов миру природы и мчится на своих моторах через то, что раньше было непроходимой местностью, «пропастями», «скалами», «утесами», «ущельями» и «горами». Многократное повторение слова «now» и возрастающее напряжение фразы передают стук колес мчащегося вперед поезда.
Очевидно, что для Киплинга не существовало тех мучительных вопросов, которые поставил перед человечеством XX век, а именно: куда может завести стремительное развитие технологий и вправе ли человек называть себя о венцом природы. Конечно, Киплинг не был идеалистом. Он видел, что океан уже загрязнен человеком: «the water was speckled with rubbish thrown overboard» (вода была усеяна выброшенным за борт мусором). Но даже это звучало не как осуждение, а как констатация присутствия человека, вылавливающего огромное количество рыбы. Киплинг восхищался активностью и работоспособностью рыбаков, их огромными уловами. Гарви подсчитал, что они наловили трески на «три тысячи шестьсот семьдесят шесть долларов с четвертью» и вернулись в порт Глостера на целую неделю раньше остального флота.
Однако если судить об этом с позиций современного мышления и современных реалий, когда мы уже знаем, что в результате такого варварского отлова моря остались без рыбы, трудно согласиться с киплинговским энтузиазмом по поводу огромных уловов.
С будущим Америки как временем перемен связана история спасения и возрождения Гарви Чейни. Хоть напрямую она и не выражена христианскими терминами, ее можно рассматривать в контексте обращения человека в христианскую веру. Когда «из тумана поднялась серая, мрачная волна, подхватила его будто под руки» (alow, greymother-wave’ takes Harvey `under one arm) и бросила Гарви в море, начался процесс его второго рождения. Он упал в море без борьбы, «зеленая пучина поглотила его, и он потерял сознание» (the great green closed over him, and he went quietly to sleep). Гарви проснулся и обнаружил, что он «утонул и умер в открытом море» (drowned and dead in mid ocean) и лежит на куче «полумертвой рыбы». Сон продолжался уже на борту шхуны «Мы здесь», и последовало еще одно пробуждение, на этот раз – в незнакомой каюте. Сильные запахи, которыми «была битком набита каюта», смешивались с новыми ощущениями: «Своеобразный густой запах дождевиков, служил как бы фоном для запаха жареной рыбы, подгорелого машинного масла, краски, перца и табака. Но все это перекрывал и сливал воедино особый аромат корабля и соленой воды… На его койке не было простыни. Он лежал на каком-то грязном, очень неудобном матрасе… У самого уха слышался шум воды, а бимсы скрипели стонали». Мальчик понимает, что он находится в абсолютно новом окружении. После этого ему приходится несколько раз пройти обряд посвящения. Первый раз, когда избалованный сын миллионера, которого «дома всегда только просили или уговаривали что-нибудь сделать для его же пользы», вынужден подчиниться человеку, которого он считал гораздо ниже себя и абсолютно невежественным – ведь, по его мнению, капитан шхуны «Мы здесь» Диско Троп не только завидовал его отцу, но и посмел вообще не знать, кто такой Гарви Чейн-старший.
Вскоре наступает второй обряд посвящения, когда Диско Троп наносит Гарви физический удар за необоснованное обвинение в воровстве. И снова Гарви получает новый опыт, сначала не понимая того, что произошло: «он растянулся на палубе, зажав нос из которого шла кровь, а Троп спокойно смотрел на него сверху вниз» (He was lyingint he scuppers, holding on to anosethatbled, while Troop looked downon him serenely). Все это происходит в первой главе, и там же завершается обращение Гарви. В последующих главах Киплинг последовательно проводит мысль, что именно удачное падение Гарви с борта океанского лайнера приводит его к спасению.
Те критики, которые считают Киплинга апологетом жестокости, утверждают, что в «Отважных капитанах» проповедуется физическое наказание и изнурительный труд в качестве меры для исправления испорченного подростка. Однако перед публикацией романа Киплинг сам удалил параграф, где описывалось, как Диско Троп воспитывал своего сына Дэна с помощью кулаков. Думаем, что правильнее всего было бы рассматривать процесс обращения Гарви не как результат физических трудностей, а как осознание возможности сыграть важную роль в группе людей, связанных друг с другом общей деятельностью. Гарви учится тому, что безопасность и выживание каждого зависит от безопасности и выживания всех остальных. Вот почему те, что находятся на вахте, не должны спать, как бы истощены они не были.
Очевидна та разница между скучающим, избалованным и жестоким Гарви, каким он был до падения в море с борта роскошного лайнера, и тем крепким пареньком, который через несколько месяцев после этого высадился в порту Глостера. В первой главе Киплинг рисует мальчика лет пятнадцати с «одутловатым, с желтизной лицом», одетым в «вишневого цвета пиджак, бриджи, красные чулки и спортивные туфли», изо рта у него свисала недокуренная сигарета. Он по-хамски разговаривает со взрослыми, демонстративно пересчитывает пачку денег, всем своим видом показывая, что презирает людей, плывущих с ним на корабле. Страшное желание скучающего Гарви, чтобы лайнер раздавил в тумане рыбацкую лодку, во многом – эпатаж, но оно демонстрирует, что мальчик никогда не задумывался над горестями других людей. Много позже, в седьмой главе, на Больших Отмелях в аналогичной ситуации Гарви вспоминает этот эпизод с горьким осознанием своей уязвимости. Когда он услышал в тумане сирену пассажирского парохода, он «с ужасающей четкостью вспомнил, как мальчик в вишневом костюмчике – сейчас, как настоящий рыбак, он презирал всякие вычурные одежды, – как невежественный, грубый мальчишка однажды сказал: “Как здорово было бы, если бы пассажирский пароход наскочил на рыбацкую шхуну!”». Это уже другой Гарви, «его брат намного его старше», который «уже был на ногах, едва забрезжил мутный рассвет, и, одетый в развевающийся, хрустящий дождевик, колотил, в полном смысле спасая свою жизнь, в колокольчик…, а где-то совсем рядом с ним тридцатифутовый стальной нос бороздил воду…!» Этому новому Гарви «горше всего было сознавать, что в сухих комфортабельных каютах спят люди, которые даже не узнают, что перед завтраком они погубили рыбачье судно».
Гарви становится свидетелем того, как лайнер топит одну из лодок. Он первым видит часть тела моряка, проплывающую перед ним, а затем видит старого шкипера Джейсона Олли, поднятого на борт шхуны «Мы здесь». Этот человек за тридцать секунд потерял единственного сына, тысячу центнеров рыбы – весь свой летний улов и средства к существованию – шхуну ценой в девять тысяч долларов.
К счастью сын шкипера был найден живым, хотя и раненым. Это можно рассматривать как модель спасения и возвращения к отцу самого Гарви, а также как косвенное обращение Киплинга к истории Иосифа и сознательное использование писателем библейских параллелей.
Подводя итог, Киплинг описывает метаморфозу, которая произошла с Гарви, глазами его отца, который «отчетливо помнил слабохарактерного юношу, который развлекался тем, что “поносил своего старика”, доводил мать до слез и изобретательно потешался над прислугой… Но этот крепко сбитый молодой рыбак не кривлялся, смотрел на него прямым, чистым и смелым взглядом, и в голосе его отчетливо и неожиданно звучало уважение. И еще было в нем нечто такое, что говорило, что перемена эта не случайная и что теперь Гарви всегда будет таким».
Таким образом, «американский» роман Р. Киплинга «Отважные капитаны» стал аллегорией американского будущего, принадлежащего энергичным молодым людям, уже получившим соответствующий опыт и с успехом делающим карьеру.
Библиографический список
- ДолининА. ЗагадкиРедьярдаКиплинга // Kipling R. Poems, Short Stories. – Moscow, 1983;
- Кагарлицкий Ю.И. Редьярд Киплинг// Редьярд Киплинг. Рассказы. Стихи. Сказки. Предисловие / Ю.И. Кагарлицкий. – М.: Высшая школа, 1989. – С.3-52;
- Струкова Т.Г. Жанр морского романа и его модификации в английской литературе XIX-XX вв.: автореф. дисс. на соискание научн. степени докт. филол. наук / Т.Г. Струкова. – М., 1999;
- “Captains Courageous”. Review // Atlantic Monthly. – LXXX. – December 1897. – P. 856-7;
- Carlin D. “Captains Courageous and American Empire” // Kipling Journal. – September 1989. – P. 11-12;
- Ormond L. ”Captains Courageous”. Introduction [Electronic resource] / L.Ormond.–Access:http://www.kipling.org.uk/rg_captains_intro.htm;
- Pinney T. Letter of Rudyard Kipling, 1872-89, 4 vols. / T. Pinney. – Macmillan, 1990-2004.
Все статьи автора «Норец (Измоденова) Надежда Константиновна»