УДК 8

РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ И СОВЕТСКИЙ МИФ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ РСФСР: НАЦИОНАЛИЗМ, ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ И ЛОЯЛЬНОСТЬ (1960 – 1980-Е ГГ.)

Кирчанов М.В.
Воронежский государственный университет
Доцент Кафедры регионоведения и экономики зарубежных стран Факультета международных отношений

Аннотация
Автор анализирует роль поэзии в развитии русского национализма в 1960 – 1980-е годы. В условиях существования авторитарного режима в СССР литература была одной из немногих форм проявления и развития русской идентичности. Русскими поэтами культивировался комплекс мифов, связанных с уникальностью России и ее особой ролью в мировой истории.

Ключевые слова: национализм, РСФСР, русская идентичность, русская поэзия

Kirchanov M.V.
Voronezh State University
Lecturer, Department of International Relations and Area Studies School of International Relations, Ph.D.

Библиографическая ссылка на статью:
Кирчанов М.В. Русский национализм и советский миф в русской поэзии РСФСР: национализм, историческая память и лояльность (1960 – 1980-е гг.) // Филология и литературоведение. 2013. № 1 [Электронный ресурс]. URL: https://philology.snauka.ru/2013/01/410 (дата обращения: 12.07.2023).

Поэзия, наряду с прозой, играла особую роль в развитии русской идентичности в РСФСР. Поэтические тексты позволяли некоторым русским интеллектуалам актуализировать именно русскую идентичности и русские национальные чувства. С другой стороны, русская советская поэзия, как и русская литература в советский период в целом, развивалась в условиях достаточно жесткого цензурного и идеологического диктата. Доминирование метода социалистического реализма как единственно верного и правильного привело к тому, что круг тем в русской советской поэзии был весьма ограничен. Основная тематика была сформирована уже на этапе советизации русской поэзии, ее трансформации в советскую, что имело место на протяжении 1920 – 1930-х и в меньшей степени 1950-х годов. Во второй половине ХХ века вплоть до распада Советского Союза русская поэзия в РСФСР развивалась в условиях последовательной идеологизации, что привело к доминированию нескольких тем, а именно – любви к советской Родине, советского патриотизма, образа врага… Русские советские поэты не могли обойти своим вниманием и ленинскую тему. В подобной ситуации поэзия, как и проза, играла одну из центральных ролей в деле воспроизводства и обслуживания ленинского мифа как основы официальной идеологии СССР.

Действуя в условиях последовательной культурного пространства, русские поэты в СССР играли особую роль в функционировании ленинского культа. Ленинская тема нередко выступала в качестве дежурной и вынужденной. В подобной ситуации многие русские поэты в РСФСР отметились идеологически выверенными и правильными (на момент создания) с политической точки зрения произведениями, главным героем которых был В.И. Ленин. Фигура В. Ленина в русской советской поэзии приобрела универсальное значение, а сам Ленин позиционировался как народный герой [1], подлинно всероссийский лидер, слава которого была предопределена еще до его рождения: «встало солнце над Россией… над Приволжьем, над Прикамьем, над Чудским вороньим камнем, над чудесным над Придоньем… над равниною Сибирской, над Свиягой, над Симбирском. Засияло, не лукавя, этот день рожденья славя!» [2].

Кроме этого Ленин в советском историческом воображении позиционировался как единственно правильный с идеологической точки зрения почти святой, что, например, нашло отражение в текстах Сергея Смирнова, который призывал советских граждан совершать паломничества к месту захоронения Ленина [3]. Другой советский поэт Михаил Дудин воспевал некое, почти мистическое («он среди нас всегда. Мы сами – движения его судьбы – глядим на мир его глазами, живем судьбой его борьбы» [4]), единение советского народа с Лениным. В рамках советского исторического мифа, в том числе – и в рамках поэзии, образ В.И. Ленина ассоциировался, как правило, с революцией, символом которой выступал «бессмертный броневик» [5].

В текстах кировского поэта Валентина Домрачева В.И. Ленин предстает как вождь мирового пролетариата, образ которого пробуждает чувство классовой солидарности рабочих Германии с советскими рабочими: «в городе советском этот памятник гитлеровцы сняли с пьедестала, на платформу с медным ломом бросили, и своим разбойничьим маршрутом, эшелон ушел, стуча колесами… вот тогда рабочие Эйслебена тайно поклялись перед народом, что не попадет скульптура Ленина в пасть медеплавильного завода» [6]. Образ низвергнутого, но вечно возрождающегося Ленина, как некого идеологически верного Феникса, универсален для русской советской поэзии. Аналогичные мотивы мы находим, например, у Степана Щипачева: «из бронзы Ленин. Тополя в пыли, развалины сожженного квартала, враги в советский городок вошли и статую низвергли с пьедестала. Полковник-щеголь был заметно рад, что с памятником справился так скоро и щелкал долго фотоаппарат услужливого фоторепортера. Полковник ночью хвастал, выпивал, а на рассвете задрожал от страха: как прежде, памятник в саду стоял, незримой силой поднятый из праха. Заторопились офицеры вдруг, в развалинах мелькали чьи-то тени; то партизаны, замыкая круг, шли на врага. И вел их Ленин» [7].

Усилиями кировского поэта Григория Санникова формировался образ Ленина как непогрешимого пророка: «внимателен и откровенен, в сужденьях неопровержим, беседовал с Уэллсом Ленин, растерянным, но не чужим». Пророческая роль Ленина в советском поэтическом воображении многогранна. Ленин позиционировался и в качестве ориентира для «братского» народа ГДР: «в дни, когда дивизии советские, здешние места освобождали. Памятник рабочие немецкие водрузили вновь на пьедестале. Всенародным окружен вниманием, он стоит в цветах зимой и летом и гордится новая Германия – с нею вождь народов всей планеты!» [8]. Ленин выступал не только как пророк для России, но и всего мира в целом, как борец и пламенный революционер [9]. Кроме этого усилиями советских авторов В.И. Ленину приписывалась роль лучшего друга детей [10]. С другой стороны, в советской поэзии Ленин выступал в качестве футуристической фигуры, которая определяла будущее России: «волнуясь, зажигал светила высоковольтного огня и щурился: глаза слепила Россия завтрашнего дня» [11]. Эта новая России приходила на смену старой, традиционной и патриархальной, России «крестов и соборов» [12]. В этом контексте русская поэзия в РСФСР играла одну из центральных и ведущих ролей в деле обслуживания советского политического мессианизма, основанного не вере в правильность коммунистической идеологии.

Особую роль в формировании советской политической идентичности играла революционная тема. Поэтому значительная часть русских поэтов в РСФСР в той или иной степени отражала проблемы революции в своих произведениях. В текстах Григория Санникова революция обретает не только политическое, но и в определенной степени футуристическое звучание: его усилиями формировался образ революции как залога стремительных перемен в России («мы в Октябрьском восстании были в первых рядах… и с боями в грядущее открывали мы дверь»), а революционеры и их политические наследники – советские люди – представали как принципиально новая общность людей, «аргонавты истории», свершители «межпланетных путешествий» [13], рабочие поэты [14], создатели «бетонных подков гидростанций» [15], строители нефтетрасс [16] и «красавцев комбинатов», что «вытянули трубы средь степей» [17].

Диапазон героев советской русской поэзии не ограничился исключительно советским человеком. Сергей Викулов, наоборот, акцентировал внимание на русскости, подчеркивая, что советский человек – это именно русский: «ты Человек, ты – память рода и память крови… в тебе всех пращуров усталость, всех предков смелые мечты» [18]. В недрах русской советской поэзии возникали и беспомощные с литературной точки зрения, но идеологически правильные и верные произведения, посвященные, например, комсомольцам. Примером подобной тенденции следует признать тексты Надежды Перминовой, в одном из которых она бойко декларировала: «Ира, Ирка! В руках пробирка. Голос пасмурный невысок… Закрутилась, видать, как белка, дорогой товарищ комсорг» [19]. Кировская поэтесса Галина Громыко пыталась доказать непосредственную преемственность между различными этапами русской советской истории [20], показав современного человека к преемника поколения революционеров и, тем самым, оправдать, сделать легитимными те перемены, которые произошли в России после 1917 года. В текстах кировского поэта Владимира Агафонова комсомольцы фигурируют в качестве основных героев, свято верящих в справедливость коммунизма [21]. Поэтический футуризм в русской поэзии советского периода развивался как преимущественно политическое явление, призванное обслуживать доминировавшую на том этапе коммунистическую идеологию.

Не могли советские поэты обойти вниманием и образ новой России, которая позиционировалась в качестве самой правильной и прогрессивной страны в мире. Некоторые тексты, посвященные России и созданные русскими советские поэтами, отмечены стремлением синтезировать русское и советское, что, например, относится к произведению кировского автора Григория Санникова «Славься, Отчизна!», в котором Россия предстает как новый тип государства, играющего особую мессианскую роль в мире: «свет над землею зажгла ты, Россия, орды врагов сокрушила в борьбе… стой непреклонно на страже свободы… верной опорой встающим народам славься, Отчизна, во веки веков» [22]. Аналогичные мотивы характерны и для стихотворения Владимира Жукова, названного относительно нейтрально «Родина», но содержащего упоминания «моей Российской земли» и «вечного Герба Советского Союза» [23].  Александр Балин и вовсе декларировал: «хорошо, что в Советской России я родился и вырос» [24]. Советский поэтический мессианский миф играл особую роль в идеологическом обосновании советского типа колониализма, который в большей степени отличался политическим и идеологическим характером, проявляясь в распространении советского влияния на новые государства, появившиеся во второй половине ХХ столетия.

Несмотря на преимущественно идеологический характер советского литературного текста в целом, русские поэты в РСФСР пытались актуализировать именно русскую идентичность, акцентируя внимание не историческом развитии России, подчеркивая, что «Россия начиналась не с меча, она с косы и плуга начиналась» [25]. Кроме этого русские национально ориентированные авторы декларировали невозможность для русского человека жить вне России [26]. Петр Ткаченко и вовсе декларировал, что Россия – это «просто состояние моей души» [27]. Универсальной формой поддержания русской идентичности в советской поэзии стало описание красот русской природы, «поля хлебного кругом, леса елового по краям» [28], «голосистых степей» [29], чудесной силы русского языка и русской народной песни [30], «скифской дали» [31], малых русских городов [32], силы русского человека [33], русской природы умирающей по вине человека [34], широких русских просторов [35], русской деревни [36], вечно молодой и обновляющейся русской земли [37], русского Севера [38], русской зимы [39]…

Кроме этого в поэзии предпринимались попытки актуализировать историческое измерение русской идентичности, что проявилось в обращении к истории русских средневековых княжеств и их борьбе против татар [40]. Одной из форм этого процесса стало обращение к народным традициям. Кировские поэты (Галина Громыко [41], Виталий Фофанов [42]), например, идеализировали народные промыслы, в частности – дымковскую игрушку. Усилиями Екатерины Дьяконовой идеализировалась русская народная песня [43]. Нина Долгих и вовсе воспевала традиции русского народного целительства [44]. Другие советские поэты стремились акцентировать внимание на преемственности между русским и советским, между «полем Куликовым» и «курскими полями» [45]; Куликовым полем, Непрядвою и Курскою дугой [46]; на особой жертвенной роли Руси, павшей в результате татарского нашествия [47]; на необходимости сохранения «дедовской земли» [48], русского средневекового искусства [49], старых русских городов [50]. Русские советские поэты активно культивировали нарратив русскости и в отношении тех регионов, которые стали русскими после завершения Великой Отечественной войны. Например, Калининград фигурировал как «молодой наш город русский», одновременно продолжающий именно русских традиции других городов от Европы до Дальнего Востока [51], но и сохранивший свою определенную чуждость – «брусчатки прусские… черепичные красные нерусские крыши» [52]. Поэтому русские, например – в Калининграде, рассматривались как проводники и носители русскости, русской идеи [53]. Необходимость развития и сохранения русскости озвучивал и Игорь Кобзев, противопоставляя в одном из своих произведений русскость и пренебрежительное отношение к национальным традициям: «мне говорят: забудь, мол, старину: ведь ты поэт – сегодняшний, советский! А я рукой на критиков махну и еду снова в Переславль-Залесский» [54].

Роль поэзии в идеологическом обслуживании советского режима не вызывает сомнений. Поэзия способствовала усилению и укреплению официальной советской идентичности. В этом контексте советская поэзия играла в большей степени политическую и идеологическую, а не литературную и эстетическую роль. Советская поэзия, тем не менее, развивалась весьма провинциально. В подобной ситуации содержание подавляющего большинства поэтических текстов, созданных русскими поэтами в советский период, оставалось крайне ограниченным и почти не изменялось. Поставленные в жесткие рамки цензурного и идеологического контроля, русские советские поэты были вынуждены обслуживать доминировавшую в СССР коммунистическую идеологию. Поэтому у них не было иного выбора кроме того как писать почти исключительно о революционной борьбе, коммунистическом строительстве или культивировать крайне неприятные образы идеологических врагов и противников.

В этом отношении русская советская поэзия играла центральную роль в функционировании и воспроизводстве советской идентичности как идентичности преимущественно политической и идеологической. С другой стороны, доминирование коммунистической идеологии, о чем речь шла выше, не исключало того, что в русской советской поэзии существовали национальные, русские, тенденции, связанные преимущественно с формированием и культивированием образа Советского Союза как идеального воображаемого социалистического отечества. Но и этот ограниченный национальный контент в русской поэзии развивался как преимущественно идеологический, то есть советский. Поэтому проявления русской идентичности и тем более национализма были редки, немногочисленны и, как правило, носили скрытый, латентный характер.


Библиографический список
  1. Жаров А. Ленин на Третьем съезде РКСМ / А. Жаров // Ленин с нами, бессмертен и величав. Писатели Российской Федерации о В.И. Ленине / сост. С. Дангулов, Н. Суворова. – М.: Современник, 1981. – С. 175 – 177.
  2. Прокофьев А. В красном блеске, в буйной силе… / А. Прокофьев // Ленин с нами, бессмертен и величав. Писатели Российской Федерации о В.И. Ленине / сост. С. Дангулов, Н. Суворова. – М.: Современник, 1981. – С. 23.
  3. Смирнов С. Товарищу / С. Смирнов // Ленин с нами, бессмертен и величав. Писатели Российской Федерации о В.И. Ленине / сост. С. Дангулов, Н. Суворова. – М.: Современник, 1981. – С. 221 – 222.
  4. Дудин М. Он среди нас всегда. Мы сами… / М. Дудин // Ленин с нами, бессмертен и величав. Писатели Российской Федерации о В.И. Ленине / сост. С. Дангулов, Н. Суворова. – М.: Современник, 1981. – С. 224 – 225.
  5. Дремов И. Встреча Ленина / И. Дремов // Ленин с нами, бессмертен и величав. Писатели Российской Федерации о В.И. Ленине / сост. С. Дангулов, Н. Суворова. – М.: Современник, 1981. – С. 61 – 62.
  6. Домрачев В. Памятник в Эйслебене / В. Домрачев // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 13.
  7. Щипачев Ст. Ленин / Ст. Щипачев // Ленин с нами, бессмертен и величав. Писатели Российской Федерации о В.И. Ленине / сост. С. Дангулов, Н. Суворова. – М.: Современник, 1981. – С. 226 – 227.
  8. Домрачев В. Памятник в Эйслебене. – С. 13.
  9. Ошанин Л. Над родным Симбирском / Л. Ошанин // Ленин с нами, бессмертен и величав. Писатели Российской Федерации о В.И. Ленине / сост. С. Дангулов, Н. Суворова. – М.: Современник, 1981. – С. 23 – 24.
  10. Мережников Н. В Шушенском / Н. Мережников // Ленин с нами, бессмертен и величав. Писатели Российской Федерации о В.И. Ленине / сост. С. Дангулов, Н. Суворова. – М.: Современник, 1981. – С. 32.
  11. Санников Г. Ленин и Герберт Уэллс / Г. Санников // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 3.
  12. Санников Г. Прощание с керосиновой лампой / Г. Санников // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 4 – 5.
  13. Санников Г. Сверстникам / Г. Санников // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 3.
  14. Балин А. Рабочий поэт / А. Балин // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 15 – 16.
  15. Любовиков О. Благослови меня своим участьем / О. Любовиков // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 20.
  16. Глазков М. Беспокойство / М. Глазков // Дыхание Волги. Литературно-художественный сборник / сост. В.Ф. Сокол. – Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1983. – С. 13 – 14.
  17. Агеев Н. Рабочие руки / Н. Агеев // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 8 – 9.
  18. Викулов С. Память рода / С. Викулов // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 39 – 40.
  19. Перминова Н. Комсорг / Н. Перминова // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 35.
  20. Громыко Г. Наследство / Г. Громыко // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 10.
  21. Агафонов В. Комсомольцы / В. Агафонов // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 6.
  22. Санников Г. Славься, Отчизна! / Г. Санников // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 5.
  23. Жуков В. Родина / В. Жуков // Дыхание Волги. Литературно-художественный сборник / сост. В.Ф. Сокол. – Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1983. – С. 3.
  24. Балин А. Ответственный век / А. Балин // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 16 – 17.
  25. Асадов Э. Россия начиналась не с меча / Э. Асадов // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 11 – 12.
  26. Хромов А. Моя Россия / А. Хромов // Дыхание Волги. Литературно-художественный сборник / сост. В.Ф. Сокол. – Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1983. – С. 31.
  27. Ткаченко П. Россия – это расстояния / П. Ткаченко // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 355.
  28. Казанцев В. Поле хлебное кругом / В. Казанцев // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 116.
  29. Андреев В. И опять голосистые степи… / В. Андреев // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 10.
  30. Прокофьев А. Россия / А. Прокофьев // Второе рождение. Повести, рассказы, очерки и стихотворения о людях Российского Нечерноземья / сост. Э.С. Ставский. – Ленинград: Лениздат, 1984. – С. 3.
  31. Кочетков В. Признание / В. Кочетков // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 164 – 165.
  32. Кочнев Р. Гусь-Хрустальный / Р. Кочнев // Дыхание Волги. Литературно-художественный сборник / сост. В.Ф. Сокол. – Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1983. – С. 44 – 45; Недорезов Б. Музыка старинных городов / Б. Недорезов // Дыхание Волги. Литературно-художественный сборник / сост. В.Ф. Сокол. – Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1983. – С. 45.
  33. Молева С. Земляки мои, земляки / С. Молева // Второе рождение. Повести, рассказы, очерки и стихотворения о людях Российского Нечерноземья / сост. Э.С. Ставский. – Ленинград: Лениздат, 1984. – С. 8.
  34. Карасев Е. Спасите тишину! / Е. Карасев // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 127 – 128.
  35. Викулов С. Россия / С. Викулов // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 32 – 35.
  36. Реутский П. В деревне / П. Реутский // Дыхание Волги. Литературно-художественный сборник / сост. В.Ф. Сокол. – Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1983. – С. 47 – 48.
  37. Молева С. Предзимье / С. Молева // Второе рождение. Повести, рассказы, очерки и стихотворения о людях Российского Нечерноземья / сост. Э.С. Ставский. – Ленинград: Лениздат, 1984. – С. 8 – 9.
  38. Жигулин А. Калина / А. Жигулин // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 80 – 82.
  39. Бобров А. Проводы русской зимы / А. Бобров // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 29.
  40. Блинов В. Час княгини Марии / В. Блинов // Дыхание Волги. Литературно-художественный сборник / сост. В.Ф. Сокол. – Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1983. – С.61 – 70.
  41. Громыко Г. Дымковская игрушка / Г. Громыко // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 10 – 11.
  42. Фофанов В. Дымковская игрушка / В. Фофанов // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 46.
  43. Дьяконова Е. Черемуха / Е. Дьяконова // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 16.
  44. Долгих Н. Травяница / Н. Долгих // Вятские зори. Стихи / Киров: Волго-Вятское книжное издательство, 1967. – С. 12.
  45. Бобров А. Еще я жду своей удачи… / А. Бобров // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 30.
  46. Костко В. Журавли над полем Куликовым / В. Костко // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 162 – 163.
  47. Голосов П. Памятки лихолетья / П. Голосов // Дыхание Волги. Литературно-художественный сборник / сост. В.Ф. Сокол. – Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1983. – С. 8 – 9.
  48. Дворецкий Дм. Песня о друге / Дм. Дворецкий // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 57 – 58.
  49. Жуков В. Реставраторы / В. Жуков // Дыхание Волги. Литературно-художественный сборник / сост. В.Ф. Сокол. – Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1983. – С. 6.
  50. Дмитриев О. Теплый стан / О. Дмитриев // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 63 – 64.
  51. Луконин М. Калининграду / М. Луконин // Балтийская весна / сост. А. Львов, С. Снегов. – М.: Современник, 1974. – С. 28.
  52. Флеров Н. Балтийск / Н. Флеров // Балтийская весна / сост. А. Львов, С. Снегов. – М.: Современник, 1974. – С. 112.
  53. Жернаков Н. Новоселы / В. Жернаков // Балтийская весна / сост. А. Львов, С. Снегов. – М.: Современник, 1974. – С. 140 – 142.
  54. Кобзев И. Чувство Родины / И. Кобзев // Сердце России. Поэтический сборник / ред.-сост. В. Осинин. – М.: Московский рабочий, 1978. – Вып. 1. – С. 145 – 146.


Все статьи автора «Кирчанов Максим Валерьевич»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: