В «Парадосках» Петрушевская рассказывает историю героини Окси, упоминая имя швейцарского драматурга. Судьба Окси вызывает у Петрушевской ассоциации с сюжетом драмы Дюрренматта (F. Durrenmatt) «Визит старой дамы» («Der Besuch der alten Dame», 1956): «так она въехала в родную деревню / убогая бедная Окся / как в пьесе Дюрренматта / «Визит старой дамы» / но ту даму Дюрренматта / все возлюбили / у нас же дело в России / у нас все наоборот / Оксю в деревне не признали» [1]. Противопоставление Окси и Клары Цаханасьян тут сугубо ироническое. Вспомним, что госпожа Цаханасьян заставила гюлленцев почти полюбить её простым способом: она скупила всю промышленность городка, и теперь от её милости зависит его выживание. Это жестокий поступок, месть бывшему возлюбленному. Тут сталкивается мораль и жестокость с совестью и ценой человеческой жизни. Художественное видение Петрушевской ориентировано на данный тип героя и конфликта, в котором она отмечает прежде всего экзистенциально-онтологический, а затем уже социально-исторически детерминированный план: вечную, универсальную историю противоборства слабого добра и сильного зла («Сюжеты-то повторяются. Потому что насилие судьбы над человеком повторяется» [2, с. 532]. Петрушевская, как и Дюрренматт, показывает, что существуют два полюса, добро и зло, а между ними колеблется толпа, которая из соображений корысти готова примкнуть к сильному и стать оружием в его руках, не разбираясь в вопросах справедливости обвинения.
Имя “Окся” – диалектный вариант имени Оксана или Ксения. Ксения в переводе с греческого означает «чужая» (эту интерпретацию мы встречаем в повести Л. Петрушевской «Время ночь»). Генетически она восходит, по-видимому, к концепции этногенеза Л. Гумилёва: «Ксения – букв. «гостья» – вариант симбиоза, при котором небольшая группа представителей иного этноса замкнуто живёт среди аборигенов и не смешивается с ними» [3, с. 543]. Прежде всего отметим, что Петрушевская именем Ксения называет определённый тип героинь: проститутку, простую девушку с добрым, в сущности, сердцем (см.: «Дочь Ксени» (первая публикация – в сборнике «Бессмертная любовь», 1988). Дочь Ксени – проститутка (в сознании Петрушевской это слово ассоциируется словом «простота»), она пошла по пути порока, потому что судьба, по сути, не оставила ей выбора. Она берет деньги за любовь, но при этом бескорыстна, потому что делает только то, что говорит ей сердце, настроение, внутренние склонности.
Окся – «убогая». Она добрая, знает молитвы, близка природе и представляет собой лучший образец национального женского характера. В деревне она – чужая. Все завидуют её жизненному «успеху», дому, обстановке, крепкому, по их меркам, хозяйству. Зависть лежит в корне человеческой натуры. Хозяйка Окси напрасно, из зависти, обвинила её в воровстве, и люди в деревне от неё отвернулись. Изгнанными оказываются лучшие. Госпожа Цаханасьян в молодости – «другая» в своём городке: наивная влюблённая девушка, абсолютно неспособная к холодному рациональному расчёту. Обе героини изгнаны из родного сообщества. Обе – иные. Обе преданы. Судьба старой девы Окси и судьба госпожи Цаханасьян, в молодости работавшей проституткой, у Петрушевской оказываются парадоксально сближенными: это символы «униженного и оскорблённого» добра. Правда в обоих случаях оказалась на той стороне, где деньги.
Госпожа Цаханасьян показывает людям, что их правосудие – товар, что их можно купить за цену, которая ей теперь вполне доступна. Никого не интересовала судьба беременной девушки, когда Илл, пользуясь своими связями, привлёк на суде доказательства лжесвидетелей. Деньги победили его любовь. Она преподаёт своим соотечественникам урок нравственной ответственности. Сначала они встают на сторону совести, считая себя высоконравственными людьми, которые не могут торговать жизнью человека, своего товарища. Но постепенно сдают свои позиции: что значит эта единственная жизнь, если есть возможность получить материальные блага, которые украшают существование настолько, что развлечения не оставляют времени вспоминать о ней. Сначала городок предал девушку (всего за литр водки), потом предал Илла. Саму корыстность соотечественников героиня делает орудием мести: эти люди не щадят никого и всегда готовы ради денег на сделку с совестью («Мир сделал из меня публичную девку, теперь я сделаю из него публичный дом»). Показательно, что полицейский успокаивает Илла разумным доводом, что сумма, предложенная за его смерть, слишком высока: «Её предложение никто не может принять всерьёз, потому что миллиард, который она предложила, – цена не реальная … за такое убийство можно заплатить тысячу, ну, от силы две тысячи, уж никак не больше. Значит, отсюда можно заключить, что предложение это несерьёзное» [4, с. 261]. Русская деревенская набожная старушка Окся (ξενία, греч. – чужая), убогая с детства, почти деревенская юродивая, вековуха, и элегантная, богатая, эксцентричная, многократно выходившая замуж госпожа Клара Цаханасьян (clara, лат. – ясная, светлая) оказываются в представлении Петрушевской героинями, относящимися к одному художественному типу: сломленных злом этого мира, изгнанных из общества. Так в фокусе художественной оптики Петрушевской героиня Дюрренматта становится представителем «ксениев» – чужой, а в связи с образом Окси возникают коннотативные смыслы, связанные с госпожой Цаханасьян – светлая душа. Ассоциации между ними возникают по принципу типологического сходства концепции личности и её отношений с обществом (чистота, наивность, искренность, естественность – аморализм).
Петрушевская сводит в одном фокусе судьбы девушек, противопоставленных корыстному миру, нравы Гюллена и русской провинции. Она видит общность зла человеческой природы, готовой променять мораль на деньги. Нами устанавливается генетическая и типологическая связь Петрушевской с творчеством Дюрренматта.
Библиографический список
- Петрушевская, Л. Парадоски. URL: http://www.imwerden.info/belousenko/books/Petrushevskaya/petrushevskaya_paradoski.htm (дата доступа 10. 09. 2013)
- Петрушевская, Л. Путешествия в разные стороны. СПб.: Амфора, 2009.
- Гумилёв, Л. Этногенез и биосфера Земли. Москва: АСТ, 2005.
- Дюрренматт, Ф. Собрание сочинений в 5 томах. Т. 4. Пьесы и радиопьесы. Харьков: Фолио; Москва: Прогресс, 1998.